Примечание автора: все права на героев, имена и сюжет "Шерлока" принадлежат компании BBC. Автор не извлекает материальной выгоды. Текст публикуется для развлечения.
Не понять неждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
К. Симонов
Джон не поверил ни одному его слову.
Когда силуэт Шерлока выступил над парапетом сероватого здания госпиталя Святого Варфоломея, а в его телефон ворвался знакомый голос, полный отчаяния и слез, Джон испугался, впал в ступор, заметался – он испытывал все положенные по случаю чувства, но не поверил ни одному его слову. Словно он пришел на праздник, продуманный по всем нормам этикета и отвечающий всем критериям человеческой правильности – банальности, Джон, банальности – ладно, банальности; и все, что он смог заставить себя сделать – это молча выслушать вымученную поздравительную речь и надкусить несъедобную выпечку хозяйки.
Шерлок стоял на крыше Бартса и вещал, похоже, входя во вкус, о том, какой он подонок и как подло подстроил их первую встречу с Джоном, а Джона занимали какие-то совершенно посторонние вещи. В какую сторону дует ветер? Почему он снял шарф? Что он сделал с телом Мориарти? Почему-то сомнений в гибели Джима Мориарти у Джона не было. А воздух все сгущался вокруг, пока не превратился в ядовитый дым, поглотивший Джона и лишивший его сознания.
Шерлок, ты же обещал бросить курить.
Джон очнулся в том же госпитале Святого Варфоломея, через три дня, один в палате, и некоторое время безмолвно рассматривал потолок над собой, когда хлопнула дверь, и над ним возникло знакомое и почему-то с трудом узнаваемое лицо Гарри и другое – нежное женское личико с большими глазами и прячущейся в уголке губ улыбкой.
– Доктор Ватсон? Вы слышите меня? – девушка мягко прикоснулась к его руке, и Джон почувствовал, как мир обрел четкость. Он все вспомнил.
Резко сев на постели и поймав испуганный взгляд сестры, Джон обернулся к другой девушке и спросил:
– Где я? Сколько я был без сознания?
Девушка профессионально улыбнулась.
– Вы в госпитале Святого… – и запнулась, увидев, как Джон быстро кивнул.
– Вы были не в себе… три дня. – Девушка растерянно оглянулась на Гарри. – Меня зовут Мэри, – зачем-то добавила она.
– Приятно познакомиться, Мэри, – глядя прямо перед собой, сказал Джон. Затем он встал и, не говоря ни слова, направился к двери.
Ни миссис Хадсон, ни Лестрейд, ни – возможно, этого точно никто не знает – Майкрофт так и не поняли, почему Джон вернулся на Бейкер-стрит, как не поняли и того, что стало происходить потом.
Джон сделал генеральную уборку в квартире, натер до блеска полы и довел до идеального состояния все поверхности, потратил несколько недель на упорядочивание книг, рукописных записей и хаотичных распечаток Шерлока, аккуратно рассортировал и расставил по местам оборудование для экспериментов, почти профессионально начистил микроскоп… и зажил так, словно ничего не произошло.
Он вставал рано утром, делал себе чашку крепкого кофе, готовил простой завтрак и отправлялся на работу, где терпеливо выслушивал жалобы самых отборных ипохондриков Лондона, озабоченных собственными желудками и кашлем старушек, стойко выдерживал натиск опытных пациентов с десятилетним послужным списком. Особенно его любили фанатичные поклонники доктора Хауса, посмотревшие очередную серию и убежденные, что у них страшное смертельное заболевание. Иногда попадались и настоящие больные.
Вечером Джон шел домой, по дороге заглянув в бар, или, соглашаясь составить компанию Майку Стэмфорду, шел на очередное свидание, которое почти всегда кончалось сексом. Поздним вечером он добирался до своей гостиной, располагался на диване с чашечкой ароматного чая и, мечтательно улыбаясь, сидел один, вглядываясь в полумрак.
Миссис Хадсон заглядывала к нему, нарочито бодрым голосом спрашивала о погоде, жаловалась на шумных постояльцев миссис Тернер, осекалась, бросая виноватый взгляд на скрипку Шерлока, лежащую на столике у его кресла, и торопливо уходила.
Приходила Гарри, приносила горелые пироги. Усаживалась на диван посреди гостиной, неловко молчала, мялась на самом краешке. Джон готовил ее любимый чай с ежевичным вареньем, садился напротив, внимательно слушал, живо интересовался всем, что она говорила, хоть говорила она мало и, чем дольше сидела, тем более прямой становилась ее спина и тем более отчаянным – взгляд, который тут и там натыкался на вещи Шерлока, которых Джон словно не замечал.
В один из вечеров пришел Лестрейд, голодный и злой. Пил виски. Убеждал Джона, что ради законности и порядка в Британии стоило бы арестовать весь Скотланд-Ярд и влепить каждому по два стандартных срока за профнепригодность. Потом оглянулся вокруг, крякнул и, махнув рукой, засобирался домой.
Все они боялись его. Джон давно это понял, еще после того, как к нему, пару дней назад вернувшемуся из больницы, нагрянула Молли и, запинаясь от слез, попыталась сказать что-то вроде того, что Шерлока не вернуть, и нужно жить дальше, а он только мягко улыбнулся и продолжил уборку.
Они были уверены, что Джона мучает тоска по Шерлоку, убеждены, что он не смог вынести своей боли и просто ушел в мир своих фантазий, где Шерлок был по-прежнему рядом с ним. Элла, наивная душа, сказала, что Джон пытается найти в ушедшем Шерлоке авторитетного отца, которого ему не удалось найти в армии и который делал бы его жизнь одновременно интересной и защищенной.
Джон улыбался.
Он вставал чуть свет, отправлялся гулять по улицам Лондона и возвращался домой как раз ко времени первого завтрака, успев захватить круассаны в первой попавшейся булочной и купив свежее молоко на углу. Он изобретал новые смеси чайных сортов, специй и трав, читал детективы и фантастику, выезжал на пикники в Риджент-парк по воскресеньям и часами пропадал в публичных библиотеках. Он смотрел странноватые фильмы в маленьких артхаусных кинотеатрах на окраинах и флиртовал с девушками в Сити. Джон был счастлив.
Один-единственный раз он побывал на кладбище с миссис Хадсон и больше там не появлялся. В конце концов, он сказал все, что хотел.
Лондон скользил вокруг него, сверкал витринами, плясал оранжевыми вспышками огней, осыпал мягкими поцелуями Рождества, аплодировал весенними листьями. Лондон жил, и Джон жил вместе с ним.
Шерлок ему не снился. Никогда. Сны были – светлые, темные, путаные. Но Шерлока в них не было. Однажды приснился Майкрофт. – Джон, вы видите, но не наблюдаете, – строго сказал он и задумчиво погладил ручку зонта. Джон не нашелся, что ответить.
Он купил отрывной календарь и, снимая очередной листок, аккуратно клал его на столик поблизости. Когда стопка достигла толщины в пару сантиметров, Джон неожиданно выбросил и календарь, и стопку.
Где-то поблизости, совсем рядом, маячило понимание, но Джон словно намеренно играл с ним в прятки, как играет ребенок, зная, что найдет под елкой конфету, но делая вид, что уверен, что там ничего нет.
Он хотел научиться играть на скрипке, но вместо этого записался в летный клуб. Когда его рука впервые коснулась серебристого бока легкого спортивного самолета, Джон впервые в жизни понял, что есть чувства, которые не могут выразить ни слезы, ни смех.
Когда однажды утром раздался звонок в дверь, Джон не удивился.
Один раз.
Джон кивнул.
Здесь уже более двух лет не было ни одного клиента.
Якщо ви помітили помилку чи неточність, виділіть фрагмент тексту та натисніть Ctrl+Enter.
