Письмо другу!

Уважаемый Петр Алексеевич! Вы - первый Президент Украины, с которым я разговариваю, как с другом. Просто, напрямую, глаза в глаза, усевшись возле компьютера за тысячи километров от Вас, но чувствуя Вас сердцем, вот как если бы мы с Вами сидели у камина, пили кофе и просто размышляли о жизни. 

С Вами - это реальность. Вы не оторванный от мира чинуша, небожитель, вы - обычный человек.
 
Я уверена, Вы бы выслушали мой горький рассказ о Донбассе, мы бы спорили, искали пути решения проблем, находили неожиданные варианты, а прощаясь, мы бы просто пожали друг другу руки, я бы улыбнулась и сказала: "Все будет Украина!", а вы бы улыбнулись в ответ.

На днях я смотрела интервью, я увидела у Вас возле глаз новые морщинки, а боль в Ваших глазах была такая же безмерная и глубокая, как и в моих. Мы с Вами устали от войны, и это заметно.

Так получилось, что я не голосовала за Вас, не смогла. Нет, не потому, что мне было жаль своего времени или лень, просто я живу на горящей земле Луганщины, у меня не было такой возможности.

Но, это не меняет суть. Я все равно, чтобы не случилось, часть Украины, я - дочь Украинских степей, східнячка, и не важно, что моя земля оккупирована врагом, я - едина со своей страной, а значит Вы - мой Президент, а значит, мой друг. 

Петр Алексеевич, Вы знаете, а мы с Вами похожи по-характеру, поступкам, а теперь и морщинкам у глаз. Они у нас не от возраста, от принятых решений, раздумий и боли.

Вот, казалось бы, у Вас устроенная жизнь, любящая семья, бизнес, зачем Вам чужие проблемы, горящая страна, непопулярные решения, ответственность? - но Вы выбрали не отпуск на море, а тяжкий груз лидерства, боль страны и ответственность за ее судьбу. Это страшное решение. Его мог принять только тот, кто любит свою землю. 

Когда-то я так же смело, как и Вы, пошла в бой за свой поселок. У нас была серьезная проблема, ставящая наши жизни и здоровье под угрозу. Наш враг был сильный и могущественный угольный холдинг, имеющий влияние в политике, силовых структурах, но поселок умирал, а я не смогла с этим смириться. 

На сходках люди, конечно, роптали, были недовольны положением вещей, но не хотели выступить открыто, боясь за себя, опускали глаза, ворчали о том, что власть победить нельзя, а я приняла решение и рванула в бой. 

Я бегала по кабинетам, ругалась с чиновниками, сидела на допросах, пикетировала, ездила в Киев, натыкалась на круговую поруку, теряла свои деньги и силы, а слышала лишь удары в спину, плевки в душу и осуждение. Чиновники, покрывающие угольный холдинг, боролись со мной яро, как с самым заклятым врагом, информационно, унижая морально, оказывая давление, уничтожая бизнес, запугивая детей, но страшнее всего было безразличие окружающих. 

"Давай быстрее", "что-то ты мало делаешь", "ану отчитайся", "а я бы сделал лучше, быстрее" - это то, что я слышала от людей, приходя, вернее, приползая разбитая и униженная с очередной встречи с кем-то из чинуш. 

И я сломалась, упала, сдалась… Была такая черная боль, такое одиночество. Появились такие же морщинки, как у Вас, от безысходности.

Ведь я все делала для людей, а они, живя в свое удовольствие, только критиковали меня, боясь взять на себя ответственность. И тогда меня подхватили друзья. А потом и соседи, а потом кто-то на сходке в поселке сказал: "Как же вам не стыдно, она сделала всё, и даже больше, научила нас не боятся, защищать свой дом". И я расправила крылья и полетела. И проблема решилась. Не так, как мы планировали, но решилась в нашу пользу.

Вы знаете, ведь люди рожденные в СССР все еще живут вбитыми в стволовые клетки ограничениями: не поднимать голову, власть все решает, ты - работяга, а они - элита. Отсюда и основная позиция народа - мы выбрали власть, пусть они всё и решают, а мы не вмешиваемся. Люди всегда ждали от власти чуда и милости, заискивая, стоя на коленях, забыв, что мы и есть власть.

Даже сейчас, тут на Донбассе, не воюют за свободу. Они воюют за нового царя, за новое рабство. 

"Путин придет-порядок наведет", - как достала эта кричалка нас, думающих, деятельных, делающих людей Донбасса. Спрашиваю, а Путин будет следить, чтобы вы мусор в кусты не выбрасывали и в подъезде не писали?

В нас не закладывали гражданственность. Здесь чиновники вели себя, как царьки, поэтому и не было осознания, что власть принадлежит народу, да и не хочет здешний люд быть властью в стране. Это ответственность. Ее боятся даже те, кто хочет независимости и федерализации. Они просто хотят быть чьими-то рабами. России?! - дают денег, значит России. 

Их не много, но их вооруженная сотня закрыла рот тем интеллигентным тысячам, кто не мог себе позволить орать и вбивать свою позицию, выбивая собеседнику зубы автоматом. 

Но, согласитесь, желание взять на себя ответственность, да и чувство единения со страной, проявились и у всей Украины только во время Майдана, когда стало очевидным: или быть рабами жирующих януковичей, или умереть свободными. 

Майдан изменил страну, дал нам чувство единения, корней, государственности, ответственности за страну, люди смело пошли в политику, и не критиковать, а работать. 

Здесь, на Донбассе, это было не понятным. Как это, кто-то обычный, как он, трудяга, а вот кричит на чиновника, требует. Это даже было страшно. Здесь годами воспитывалось послушание, а тут такое неподобство. И вот этот страх и был умело направлен в нужное русло: Майдан - это плохо, послушание царю - это хорошо, мы вам хорошего царя, Путин вас спасет, но за это нужно воевать…

Ах, сколько разочарования и горечи у тех, кто поплыл по этому руслу. А сколько горя и разбитых судеб у тех, кто поплыл против течения, старясь держаться берега Украины.

Если бы не погибшие мальчишки, мужчины действительной, а не придуманной элиты Украины, то война была нужна тут, на Донбассе. Да, это звучит страшно, но это так.

Теперь, только теперь мы стали страной. Не жителями страны, а страной. Ее нервом, пульсом, сердцем, мозгом. Теперь мы - Украина. И Вы, и я, и все наши 46 миллионов.

Можно жить в стране, в государстве, требовать, показывать недовольство, критиковать, всегда знать, как лучше. А можно быть страной, государством, народом и делать так, чтобы было хорошо, правильно, лучше именно в нашей стране, стать командой, почувствовать ответственность друг за друга и друг перед другом. Сейчас это и произошло.

Когда нас обстреливали, мне было очень страшно: ГРАДы, минометы, разрушенные дома, дети в подвале… Но страшнее было, когда я читала в интернете "Домбас-люмпены, их нужно бросить, они не заслуживают жить в Украине". 

И вдруг, вместо страха возник протест. Все кричали "Донбасс не слышат", а я не слышала, кто бы из Донбасса говорил. Орали все, стреляли все, но никто не говорил. 

И я решила показать Украине другой Донбасс: селян, простых и доверчивых, которые сеют пшеницу, растят уток, боятся фосфорных бомб, которые пожгут картошку, разговаривающих на русско-украинском суржике; шахтеров, которые идут на работу под минометными обстрелами не потому, что они помощники сепаратистов, а потому что, если не откачать воду, затопит шахты, а их восстановление - это миллиарды государственных гривен; наши полынно-ковыльные степи; наших людей, поющих украинские песни, создающих Луганские пысанки, рисующих картины зубами, хип-хопперов, юристов, врачей, учителей, которые шли на работу по оккупированной ЛНРом земле в вышиванках, выражая свой протест и любовь к земле. 

И я начала просто разговаривать в Фейсбуке. Я плохо относилась к соцсетям, считала это глупой потерей времени. Но… мне было одиноко и страшно, я теряла Родину, а это было еще страшнее, чем ГРАДЫ. 

И мне начали отвечать незнакомые мне люди. Они молились за нас, переживали, смеялись вместе с нами и плакали. Я чувствовала биение их сердец, тепло и свет их душ. И оказалось, что нас так много, любящих Украину.

И вот, география тех, кто вечером, сидя возле компьютера, вытирает мне слезы, молится о моем поселке, и, возможно, сам сидя без зарплаты там, в Ужгороде или Тернополе, переживает, есть ли у меня, чем заплатить за интернет или купить ребенку теплую куртку на зиму, - уже целый мир. Нас, оставшихся здесь, в оккупации, переживших обстрелы, поддерживает МИР. Такое единение, такое одно сердце, и оно болит у всех за всех и каждого. Болит за Украину.

Нельзя оставаться с бедой один на один. Только вместе можно победить все, пережить оккупацию, сохранить Родину.

И уже не говорят "люмпеновский Домбас", а "наши схидняки", не говорят "цей буремний схід", а "наши люди, попавшие в беду", не говорят, "а я бы сделал вот так, что вы там сидите", а говорят "мы вместе сделаем, поможем, организуем".

Боль стала общей. Любовь стала общей. Радость стала общей. Потери стали общими. Украина стала общей. И мы это осознали. 

И вот это уже не просто экран компьютера, и не просто письма в ФБ, это диалог единения. Это общий плач, и общая скорбь, общая сила молитвы, и общее желание мира людей, живущих в Украине и Америке, Англии и России, Мексике и Кубе, Польше и Германии. 

Это как в степи ночью: лежишь, раскинув руки, смотришь на небо, а тебе улыбаются звезды, и ты вместе со звездами слушаешь сверчков и дышишь чабрецом и полынью. Столько звезд держит нас, живущих тут, в приграничье, на Луганщине, Донетчине, столько рук, столько душ… 

Петр Алексеевич, я чувствую как Вам тяжело. Вы впереди, вы - вожак стаи. Принимая решение, Вы понимаете, Ваша ошибка - наши жизни. 

Когда Вы шли на инаугурацию, Ваш шаг был жестким и решительным, а сейчас морщинки у глаз.

Это и мои морщинки тоже. Я вместе с Вами принимаю решение и глотаю соль потерь. 

Это морщинки – мои израненные степи, перепаханные окопами и взрывами, напитанные кровью. 

Это - морщинки нашего народа, который идёт в бой, теряет сыновей, горит жаром городов, плачет над руинами домов. 

Я дотрагиваюсь до экрана компьютера и чувствую Ваши руки, морщинки у глаз, усталость, Вашу боль этой войны. Я знаю, когда Вы будете читать это письмо, Вы вздрогните, это прикоснулась к Вам Украина. У нее тоже шершавые руки и морщинки у глаз. 

Я хочу, чтобы Вы знали, мы, народ, Ваши крылья и сила.

Когда я, защищая поселок от беды, пошла в бой, и сейчас, когда решила, находясь в оккупации, показать миру тепло украинского Донбасса, мне было тяжело. Тогда я услышала от мужа, наверное, то, что говорит Вам и Ваша супруга: "Чтобы ты не делала, я буду рядом подавать патроны".
 
Петр Алексеевич, дорогой наш друг, Президент, помощник, человек, я хочу, чтобы Вы, читая это письмо, услышали наше миллионоголосое: "Мы будем стоять рядом, и подавать патроны".
 
Отступить, не значит сдаться. На войне нет непопулярных решений, есть необходимые меры. Чиновники будут драться за кресло, и лишь народ Украины - за свою землю. Мы, народ Украины, ее сердце. Слушайте его. 
 

И когда Вам будет тяжело, я хочу, чтобы Вы нашли время, зашли в ФБ и прикоснулись к экрану своего компьютера. Вы услышите мой голос и миллионы других голосов, увидите сердцем и почувствуете душой, как миллионы огоньков отдают Вам тепло и свет, стоят с Вами плечом к плечу. Мы - одна семья, мы - крылья друг друга. Мы верим, что Вы справитесь, выведете, найдете выход. Но, если Вы устанете, мы подставим Вам наши крылья. 

Моя бабушка всегда готовила родным защитные мешочки, которые берегли от темной силы и беды. Душистые, льняные, внутри которых находились наши степные травы. И когда было страшно или просто дом далеко, я вдыхала горечь полыни, пряность чабреца, мед акации, холод мяты, сладость дурмана, теплоту спорыша, белоснежность ромашки, синеву васильков. Сила моей земли берегла меня.
Я не могу Вам передать такой мешочек, но знайте, он у Вас есть, как и у всех моих друзей, неизвестных мне солдат, батальонов и у нашей родной Украины. Вместо него, я передаю этим письмом то, что могу: свою веру в Вашу мудрость, свое крыло, чтобы помочь выстоять, и сказку-оберег, чтобы напоминала о нашем единстве. 

С уважением, Ваш друг. 

Казка про єднання крил

Осінь у лісі, де живе пані Миша із сімейством, - це завжди турботи. Щоб перезимувати без загроз, зробити треба чимало. То ж усі разом беруться до заготовлення зерняток, ягідок, теплого моху, листячка, щоб малі не змерзли, готують лежаки, наводять лад у будиночках. А ще, осінь - це прощання та розлука з друзями, бо деякі звірі лягають у сплячку, а птахи відлітають у вирій.

Мишенята дуже люблять шановного голову пташиного царства, пана Лелеку. Бо він і мудрості навчає діточок, і бавить їх розповідями, і пожурить лагідно, коли малеча задиркується.

Пан Лелека веде до дальніх чудових країн свою пташину зграю, а коли повертається, усе літо розповідає малечі, де і як зимували лелеки, які країни бачили, як сумували за джерельцем, полем, житом, та добрими сусідами. 

Дуже малеча хвилюється за птахів. Ой, це ж так страшно летіти, високо, поміж дощовими хмарами та далеко, за обрій. Тут на високу гілочку заберешься, вітерец подує, і лячно, гілочка хитається, земля мотиляється, голова обертом. А вони у небі летять, поміж хмар. Такий, страх!

У пташиних зграях є маленькі першокрилки, що будуть здійснювати свою першу подорож. Тож, кожен дарує своєму другові і наставнику і щось смачненьке, і оберіг у подорож.

Мати Миша завжди готує обереги і дорослим, і дітлахам, з казкового зілля, духм'яних травинок та квітів рідної землі. Бо тривала подорож і знесилює, і повна пригод, тож усі рідні з лісу дбають, щоб їх друзі повернулись додому неушкодженими.

Роблячі оберіг мати Миши завжди співає свої пісеньки, їй допомогають і сосни, і верби, і джерельце, і трави, і тоді цей духмяний мішечок буде наповнюватиме у подорожі цілющою силою та даватиме наснаги повернутись до рідної домівки.

Мишенята чіпляються до матері: "Аж но розкажи, як це до вирію птахи летять, що це, де це, а як повертаються, чому разом, чом вирій пташиний?" Ох і малеча, усе знати хоче.

Дала мати Миша усім по торбинці, голки, що їжачок для праці залишив, та й домовилась з мишенятами, вона їм розповідь, а вони допоможуть.

Ото ж бо усі принишкли, зайнялись роботою, а мати Миша почала оповідання:

"Зібрались якось в осени птахи у пташиний вирій, щоб летіти до теплих країв. Обійняли друзів, та й полетіли. Дорога далека, а у дорозі треба бути пильним, бо багато небезпеки. Повів у дорогу пташину зграю досвідчений та шановний пан Лелека. 

Ось вони летять, довго вже. Усю дорогу треба малечу підтримувати, бо ще на крило погано стали. Допомогати відчувати повітряні потоки, підказували, де відпочити на хмаринці, де - віддатись вітру, щоб допомогав у дорозі, та й не забути потім подякувати йому за допомогу. 

Але не було злагоди у зграї. Постійно сварились лелеки між собою. Тому доводилось ватажкові обертатись, повертатись до них, підлітати, щоб угамувати сварки, а щей за малечою приглянути, допомогти.

Тому, поки одні відпочивали на хмаринках, він робив коло, щоб заспокоїти галасливих. Поки інші з вітерцем грались та ковзали на його хвилях, він знову ж таки, облітав зграю.

Летіли вони над величезним океаном. І ось розбурхалось небо, почалась гроза, завив вітер, вже не пограєш, заблищали блискавки, а океан так лютував, наче звір дикий. Нестало сил птахам, щоб далі летіти, і тоді наказав пан Лелека спускатись на острівець до відпочинку. 

Сильно на нього сварились птахи, молвляв, що це не правильно, що вже голодно, тож треба летіти, бо десь буде річка, щоб перепочити. 

А коли ще й їх обігнала їнша пташина зграя та полетіла без відпочинку, то й зовсім на пана Лелеку напали, що старий не може зграю утримати, рішення приймає обережні та під загрозу птахів покладає.
 
Але пан Лелека був непорушний. Тож заночували вони на острівці у бурхливому океані, щоб перечекати грозу. А гроза затяглась: і дує, і кружляє, і хвилями б'є негода. Щоб не здуло вітром малечу, наказав пан Лелека розкрити крила, та зчепитись пір'ям, щоби утворити щит для малих, аби вони, як під стріхою з крил, стояли у негоду. 

Аж три дні голодні стояли лелеки, закриваючи малечу крилами на маленькому острівці, але всі вижили, щ\хоча й дуже були злі на ватажка пташиної зграї.

А коли полетіли, то знову і образи, і приниження, і сварки виникали, і знову, і знову повертався та робив зайві круги шановний пан Лелека. 

Коли вже майже долітали до землі та раділи, що ось бачать і зелену травичку, і річку, що в'ється у полі, побачили вони на хвилях, що вже мляво колихались після бурі, понівечені тіла лелек з іншого пташиного вирію, що полетів без перепочинку. Не витримали птахи бою з вітром та негодою і загинули в бурхливому океані. 

Замовкли лелеки, замовкли крикуни та скандалісти, верещаки, що усю дорогу докучали та паплюжили пана Лелеку. Зробили вигляд, що нічого не бачили. Але, хоч замовкли, і те добре.

Залишилось вже летіти до землі не багато, аж ось побачив молодий птах, який перший раз у житті летів до теплої домівки, що стомився пан Лелека, то туди його хильне, то сюди, то вже вітром на бік зносить. 

Адже поки усі сварились, щоб їх розборонити, ватажок повертався, робив зайві круги над вирієм пташиним, та й постійно до малечі придивлявся, дбав, повчав, показував, як на вітрі триматись, отож він зробив у тричі більше змахів крил, ніж інші. Не вистачало йому сил долетіти. Але зграя летіла, хоч і принишкло, але не помічаючи втрати ватажком сил. 

Молодий лелека різко кинувся в політ, випередив зграю і підставив крило пану Лелеці, ватажку, якого він поважав. І повів того до берегу, підтримуючи своїм крилом.

Соромно стало птахам. Злетілись до ватажка дорослі, підтримали своїми крилами, взяли на себе, робили змахи і за його обвислі крила. Так і долетіли.

А на березі усі знесли до ватажка свої торбинки з оберегами, відкрили їх, і вдихнув пан Лелека духмяне різнотрав'я, солодку силу землі рідної, зігріла земля його знесилене тіло, вилікували його рідні трави, і він підвівся, заспівав пісню поваги, звертаючись до землі, що прийняла їх у свої обійми.

І усі птахи підспівували йому, радіючи, що живі, оспівуючи єдність та дух пташиної зграї.

Жодного разу після цієї подорожі не чутно в дорозі ніяких сварок, усі дбають одне про одного, а пильніше за все, за своїм мудрим ватажком. І кожного разу повертається пташина зграя до рідного джерельця, рідної річки та поля, ціла та неушкоджена, бо сила пташиної зграї у єднанні крил".

Закінчила свою розповідь пані Миша. 

- Мамо, а ти і тато, також наші ватажки, нашої, мишачої зграї, - спитали мишенята.

- Так, ми дорослі, тож відповідаємо за вас, любимо, оберігаємо, - посміхнулась мати Миша.

- А ми над морем не полетимо, - злякались малята.

- Ні, - заспокоїла мати Миша. - Ми будемо зимувати у домівці.

- Ми будемо вас слухатись, - обійняли одне одного та матусю мишенята, - і тебе, і татка, і пана Лелеку, коли повернеться, і допомогати, завжди, завжди, бо ми - одна родина.

В цей день мишенята зробили багато оберігів, щоб усім вистачило, і таку силу любові вклали в них, що торбинки з запашними травами аж світились.