Предисловие
Старинный свиток, найденный близ города Эль-Минья (Египет) еще в начале 70-х годов 20-го века (другие источники дают иную дату - начало 50-х годов) и получивший название «Евангелие от Иуды», всколыхнул мировую библеистику и стал одной из наибольших сенсаций 2006 года. Этот документ позволяет несколько по-иному взглянуть если и не на историю христианства в целом, то уж на драматические события почти двухтысячелетней давности, произошедшие в Иерусалиме - несомненно.
Если по отношению к Иисусу Христу до сих пор не утихают споры о том, кем Он был на самом деле - человеком, богочеловеком или же богом, сошедшим с небес, то в отношении Иуды практически все были единодушны - предатель, воровавший из кассы общины деньги и продавший из-за ненасытной алчности своего учителя. После распятия и смерти на кресте Иисуса Христа, имя Иуды стало нарицательным и чем больше христианская церковь воспевала и превозносила Христа, тем ужаснее, страшнее и коварнее выглядел собственно поступок Иуды. Более того, эти события послужили поводом для раскола среди иудеев и дальнейшего непримиримого противостояния между сторонниками ортодоксального иудаизма и последователями учения Христа, стремительно распространявшегося в Европе и мире. Стереотипное отношение к Иуде - еврей, без зазрения совести предавший за небольшие деньги своего учителя - в конце концов привело к возникновению устойчивого антисемитизма в среде католиков (а потом и православных).
Сейчас Ватикан предпринимает шаги по улучшению репутации Иуды Искариота с двумя целями: пересмотр отношения к нему упрощает некоторые доктринальные проблемы и снижает напряжение между католиками и иудеями. Кампанию по реабилитации Иуды возглавил президент папского комитета исторических наук монсеньор Вальтер Брандмюллер. Он намерен обратить внимание, что без предательства Иуды не произошло бы ни распятия, ни воскресения Иисуса Христа, а потому поступок Иуды - это не что иное, как часть божественного плана, целью которого было спасение человечества через смерть и воскресение Сына Божьего.
Предлагаемая Вашему вниманию статья «Поцелуй Иуды: предательство или…» является одной из глав вышедшей в конце 2006 года книги «Путь еретика или Философия Единения» (ISBN 966-693-131-1, изд. “Відлуння-Плюс”, Черкассы, Украина , автор - Танцюра Владимир Васильевич, hereticway@mail.ru). В ней автор высказывает любопытнейшую версию интересующих нас событий, в которую без противоречий укладываются практически все факты, приведенные не только в канонических евангелиях, но и сведения из недавно найденного «Евангелия от Иуды». Отмечу лишь, что данная версия поступка Иуды была написана в апреле 2005 года, т.е. более чем за полгода до сенсационной находки и предварительного озвучивания его текста!
***
Истина так нежна, что, чуть только отступил от нее, – впадаешь в заблуждение;
но и заблуждение это так тонко, что стоит только немного отклониться от него, и оказываешься в истине.
Б.Паскаль
Иногда следование заветам прошлого является прямым предательством будущего.
Авессалом Подводный
Все произошедшее в трагическую ночь перед распятием Христа исследовано историками вдоль и поперек, буквально поминутно восстановлены все мало-мальски значащие события.
Всем известно, что после тайной вечери в Гефсиманский сад, где Иисус был с учениками, Иуда приводит людей для ареста своего учителя (Мат. 26:47, Мар. 14:43, Лук. 22:47, Иоанн 18:3) и поцелуем указывает им на Него (Мат. 26:49, Мар. 14:45, Лук. 22:48).
История с предательством и поцелуем Иуды за две тысячи лет стала академическим примером коварства, вероломства, измены и кощунства.
«Что касается мотивов Иудиного поступка, то о них высказывался лишь Иоанн, но то, что он сообщает, малоубедительно и, по-видимому, преследует цель пробудить в читателе презрение. Согласно его версии, Иуда, будучи казначеем, злоупотреблял доверием Иисуса и крал деньги из общей казны. Стало быть, он был просто жалким воришкой и именно из жадности к деньгам дал священникам подкупить себя и предал Иисуса.
В эту весьма упрощенную версию трудно поверить. Вряд ли Иуда был таким уж ничтожеством, если он добровольно сопровождал Иисуса в его нелегких странствиях и если Иисус, со своей стороны, не только включил его в число двенадцати своих самых близких учеников, но и доверил ему заведование общими финансами. Почему же Иуда предал своего учителя, питавшего к нему такое доверие? Нет никаких данных для сколько-нибудь определенного ответа на этот вопрос. И, стало быть, тут открывалось идеальное поле для всевозможных гипотез ученых-библеистов и для творческой фантазии художников, увидевших в личности Иуды не только индивидуальную психологическую проблему, но и обобщающую метафору, символ некоторых извечных темных сторон человеческого характера» (З.Косидовский, «Сказания евангелистов»).
Эрнест Ренан в книге «Жизнь Иисуса» тоже никак не может понять причины, повергшие этого апостола на столь подлый поступок: «Этот несчастный, по совершенно необъяснимым мотивам, предал своего учителя, дал все нужные указания и даже взялся (хотя подобная крайняя степень низости едва вероятна) быть проводником отряда, на который был возложен арест. Ужасное воспоминание, которое сохранилось в христианском предании о глупости или злобе этого человека, должно было внести сюда некоторое преувеличение. До тех пор Иуда был таким же учеником, как и все остальные; он даже носил звание апостола; он совершал чудеса и изгонял бесов. Легенда, допускающая только резкие краски, может признавать, что в общем было одиннадцать святых и один отверженник. Но в действительности абсолютных категорий не бывает. Скупость, которую синоптики выставляют причиной преступления, ничего не объясняет. Странно было бы, чтобы человек, заведовавший кассой и понимавший, что он потеряет со смертью своего главы, променял бы выгоды своей должности на весьма ничтожную сумму денег. Не было ли задето самолюбие Иуды выговором, который он получил на пиршестве в Вифании? Но этого тоже было бы недостаточно. Четвертый евангелист хотел бы представить его вором, человеком, который с самого начала был неверующим, что уже совсем неправдоподобно. Скорее можно предполагать какое-либо чувство ревности, какой-нибудь внутренний разрыв...
Не отрицая факта, что Иуда из Кериота содействовал аресту своего учителя, мы все же думаем, что проклятия, которыми его осыпают, до некоторой степени несправедливы» (Э.Ренан, «Жизнь Иисуса», гл. 23).
Существует множество версий, с помощью которых пытаются объяснить мотив поступка Иуды Искариота:
- когда этот апостол понял, что Иисус добровольно идет на смерть, а не собирается сесть на царский престол, в порыве отчаяния предает своего Учителя [1];
- он предает Иисуса, дабы ускорить наступление Царства Божиего на земле;
- Иуда своих поступком проверяет, тот ли Иисус, за кого Себя выдает, и сможет ли Он спастись, пользуясь особым к Себе расположением Небес;
- апостол не желал зла своему Учителю, а лишь пытался защитить Иисуса от самосуда толпы, передав Его в руки священников, но когда те казнили Христа, покончил собой…
Польский исследователь Зенон Косидовский приводит один весьма интересный и показательный исторический факт, согласно которому «буйная фантазия чуть было не привела на костер инквизиции Викентия Феррерия, друга и капеллана Авиньонского папы Бенедикта XIII (1394-1423). Как рассказывают документы, хранящиеся в Ватикане, Феррерий прочел однажды проповедь об Иуде. По его версии, предатель хотел молить Иисуса о прощении, но не смог пробиться сквозь толпы, окружавшие его по пути на Голгофу. Тогда он решил повеситься, чтобы его душа могла взлететь на Голгофу и добиться прощения. Так оно и получилось. Поэтому, когда Иисус попал на небеса, душа Иуды очутилась справа от него, среди душ других блаженных (по книге Марии Амврозини и Мэри Уиллис «Секретные архивы Ватикана»). Иуда среди блаженных! Это была неслыханная ересь. На злополучного проповедника обрушилось грозное следствие инквизиции, которое могло закончиться сожжением на костре. Его спас Бенедикт тринадцатый, приказавший сжечь материалы следствия, а само следствие прекратить» (З.Косидовский, «Сказания евангелистов»).
Что ж, попробуем еще раз задуматься о сути некоторых общеизвестных фактов, анализ которых позволяет посмотреть на сам факт предательства несколько иначе.
Мысль никогда не должна подчиняться ни догме, ни направлению, ни страсти, ни интересу, ни предвзятой идее, ни чему бы то ни было, кроме фактов, потому что для нее подчинится – значило бы перестать существовать (Ж.Пуанкаре)
Итак, еще одна версия событий почти двухтысячелетней давности.
***
Скажите, если бы Вы, вдруг (допустим!), замышляли нечто отвратительное против другого, очень уважаемого человека, а тот узнал об этом да еще, к тому же, сказал бы Вам: «Если хочешь меня предать, делай это побыстрее!», то продолжали бы действовать по заранее задуманному плану, или все же постарались бы как-нибудь откреститься от обвинения и попытались бы убедить этого человека в ошибочности его подозрений?
Но ведь именно так произошло на тайной вечере, когда Иисус поведал Своим ученикам о предстоящем предательстве (Мат. 26:21, Мар. 14:18, Лук. 22:21, Иоанн 13:21). Он тут же советует Иуде поторопиться с осуществлением задуманного (Иоанн 13:27), а тот послушно все выполняет!
Удивительно, но никто из учеников даже не попытался остановить Иуду от коварного предательства. Он беспрепятственно уходит с вечери чтобы привести с собой тех, кто жаждал крови Иисуса (Иоанн 13:30).
Мало того – по известной всем версии, Иуда, совершенно не боясь своих вооруженных товарищей, подходит вплотную к Иисусу, дабы поцеловать Его. А ведь в этом не было ни малейшей необходимости. Он мог показать своего учителя издалека из-за деревьев (была лунная ночь, горел костер), либо попросту указать некоторые примечательные особенности Его одежды и т.д. Тем, что он подошел к Иисусу, Иуда фактически открыто и дерзко признавал факт предательства и подвергал себя реальной опасности со стороны других апостолов. Он просто не мог не осознавать этого.
Но факт остается фактом – Иуда ничуть не боялся обвинений со стороны учеников Иисуса. И не потому, что был очень храбрым, либо абсолютно бессовестным, а потому, что… никакой измены Христу не было в помине. Да, Иуда предал Христа, но не изменял Ему, как Учителю!
Вспомните, как апостол Павел прощался с ефесскими пресвитерами, уходя в Иерусалим. Он прекрасно осознает всю опасность предпринимаемого путешествия: «только Дух Святый по всем городам свидетельствует, говоря, что узы и скорби ждут меня. Но я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью, только бы с радостью совершить поприще мое и служение, которое я принял от Господа Иисуса, проповедать Евангелие благодати Божией»(Деяния 20:23-24).
Он обращается к ним с последним своим словом (Деяния 20:28-31) и говорит: «И ныне предаю вас, братия, Богу и слову благодати Его, могущему назидать вас более и дать вам наследие со всеми освященными» (Деяния 20:32). После этого Павел преклонил свои колени и со всеми присутствующими помолился. Так как многие очень уважали и любили Павла, то «… немалый плач был у всех, и, падая на выю Павла, целовали его, скорбя особенно от сказанного им слова, что они уже не увидят лица его. И провожали его до корабля» (Деяния 20:36-38).
Ведь никто не упрекает Павла в подлости и предательстве людей. Ведь он не изменяет проповедуемым идеалам, не бросает коварно на произвол судьбы беззащитных людей, а предает (в смысле «ПЕРЕДАЕТ») их «Богу и слову благодати Его» (Деяния 20:32)!
Да и сегодня выражения «предать в руки правосудия», «предать факты огласке», «предать подразделение охраны для выполнения задачи» и пр. не вызывают отрицательных эмоций и бурных протестов против таких деяний вследствие отсутствия, как говорится, состава преступления.
Иуда же предает (передает) своего Учителя в руки Его противников. Но так ли Иисус хотел избежать этого ареста? Ведь у Него было масса возможностей уйти с учениками из города. Почему же Он сознательно идет на обострение и углубление конфликта – провоцирует власти к решительному действию, въезжая в Иерусалим на ослице (Мат. 21:1-9, Мар. 11:1-10, Иоанн 12:12-15), что означает претензии на царский престол, о чем говорили пророки (Зах. 9:9, Ис. 4:2, 7:14, Иер. 23:5, Мих. 5:2); выгоняет торговцев из храма (Мат. 21:12, Мар. 11:15-17, Лук. 19:45-46, Иоанн 2:15-16); говорит о разрушении храма (Мат. 24:1-2, Мар. 13:1-2, Лук. 21:5-6); своими проповедями подвергает критике устоявшиеся веками религиозные традиции и социальные обычаи (Мат. 6:1-7, 15:1-20, 23:1-7, 13-15 и др.)?
Настоящие измена и предательство по отношению к учителю – это отречение, отказ от него и его учения, а не сам факт передачи учителя в руки суда. Иуда же от Учения Христа не отрекался, зато апостол Петр – отказывался от Него трижды (Мат. 26:69-75, Мар. 14:66-72, Лук. 22:54-62, Иоанн 18:15-18, 25-27, а также – Мат. 10:32-33).
Первосвященник Каиафа поступает с Иисусом так, как поступил бы практически любой высший чиновник от церкви, желая пресечь возмущения в народе. Тем более, что в Иерусалим прибывал на Пасху народ не только со всей Палестины, но и с соседних стран. Каиафа не мог допустить дискредитации в глазах сотен тысяч верующих себя, как первосвященника и церкви, как возглавляемой им организации.
Да, методы были действительно, мягко говоря, не самые лучшие, но времени на размышления у Каиафы не было, и принимать решение необходимо было незамедлительно.
Прокуратор Понтий Пилат не видит за Иисусом никакой вины. Однако он поддается сильному давлению со стороны народа и, несмотря на предостережения своей жены, соглашается на казнь невиновного. В противном случае могло вспыхнуть иудейское восстание, что ему, как человеку, отвечавшему за мир и спокойствие в Иудее, император Тиберий (42 до н.э. – 37 н.э.) вряд ли простил бы.
Таким образом, и Понтий Пилат поступил с Иисусом так, как поступил бы практически любой высший чиновник от государственной власти.
На самом деле факты говорят о том, что Иуда был самым честным, добросовестным и бескорыстным человеком из всех учеников Иисуса, иначе бы ему не была вверена касса их небольшой общины. Иисус прекрасно разбирался в людях и не мог довериться человеку недостойному и малодушному.
Слова Иоанна о преступных наклонностях Иуды («потому что был вор», Иоанн 12:6) не выдерживают ни малейшей критики, потому что он тут же говорит: «Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали». Если сам факт нечистоты помыслов и действий Иуды имел место, то почему тогда его не только не изгнали из своего круга, но даже не лишили должности казначея?
Многие высказывания Иоанна, а также крайний символизм его «Откровения» позволяет исследователям с уверенностью утверждать, что он не только был посвящен в секреты древних мистических учений, но и довольно успешно пользовался ими в своем повествовании.
Так, после того, как будущий ученик и апостол Иисуса Филипп находит своего знакомого Нафанаила и сообщает ему об Иисусе, тот искренне сомневается в его словах (Иоанн 1:46), но все-таки соглашается пойти и посмотреть на того, кто выдает себя за Мессию.
Иисус же, увидев Нафанаила, произнес: «вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства». Тот удивился: «почему Ты знаешь меня?». Следующие довольно нейтральные, но загадочные слова Иисуса: «прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя» возымели свое неожиданное и невероятное действие – скепсис Нафанаила моментально улетучился: «Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев»(Иоанн 1:47-49).
Этим интересным эпизодом в конце первой главы евангелия Иоанн явно хочет нас заинтересовать, заинтриговать и обратить наше внимание на, казалось бы, непонятные эпизоды и противоречия в своем рассказе.
«Что же произошло? А произошло то, что невозможно понять, если не учесть малоизвестное обстоятельство: смоковница являлась символом седьмой – высшей – ступени посвящения ордена ессеев, находящегося в Иудее на нелегальном положении. Эта ступень называлась «Совершенный» или «Победитель», и ее удостаивался лишь то, кто сумел победить свои человеческие слабости и, очищенный, принял на себя миссию служения Богу. Посвящение совершалось в строжайшей тайне под кроной смоковницы. В ритуале принимали участие лишь глава ордена и сам посвящаемый. Лишь они – двое – знали об этом, ну и, конечно, Бог.
Вот почему слова Иисуса вызвали такую реакцию у посвященного седьмой ступени, каковым являлся Нафанаил. Они прозвучали для него как пароль» (В.Сидоров, «Знаки Христа»).
Иоанн особенно подчеркивает удивительную проницательность своего Учителя: «Сам Иисус не вверял Себя им, потому что знал всех и не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке, ибо Сам знал, что в человеке» (Иоанн 2:24-25). В другом месте автор четвертого евангелия пишет: «Но есть из вас некоторые неверующие. Ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его» (Иоанн 6:64). В пользу этого Его качества говорит и история с Самарянкой у колодца (Иоанн 4:6-19).
Задолго до трагических событий Иисус говорит ученикам: «не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол». Иоанн акцентирует наше внимание: «Это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из двенадцати»(Иоанн 6:70-71).
Но ведь лишь перед самымпраздником Пасхи «диавол… вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его» (Иоанн 13:2)!
Иоанн акцентирует наше внимание на еще одном очень серьезном противоречии: либо Иисус никого конкретно не подозревал в грядущем предательстве (т.е. «диаволом» мог оказаться любой из учеников) и тогда получается, что Иоанн сознательно искажает известные факты, либо Иисус знал, что предателем (и вором) станет Иуда, но тогда очень подозрительно выглядит назначение Иуды казначеем!
Кроме того, может ли сам факт названия Иисусом кого-либо «диаволом» быть основанием для обвинений того человека в его крайней испорченности, неисправимости, коварстве и вероломстве?
«Вообще говоря, вся евангельская мифология в целом претерпела значительные изменения. «Диавол», т.е. лжец или искуситель, в первоначальном тексте представлял собой имя, которое можно отнести к любому «лжецу» или «соблазнителю». Можно предположить, что это имя зачастую использовали для того, чтобы выразить видимый, обманчивый, иллюзорный мир феноменов, «майю»» (П.Успенский, «Новая модель вселенной»).
Вспомните, когда Иисус говорил о том, что Ему надлежит «идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть», Петр «начал прекословить Ему: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» Иисус отвечает ему довольно жестко и безапелляционно: «отойди от Меня, САТАНА! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мат. 16:21-23). Все же это совершенно не помешало стать Петру одним из лучших учеников Иисуса. Несмотря на то, что истинное обращение Петра к учению Христа произошло немного позднее (Иоанн 21:1-22), неплохие организаторские способности этого апостола, по-видимому, определили его особое место среди других учеников.
Обратите внимание, что даже во время ареста Иисуса Его ученики не предпринимают ни малейших усилий, дабы отомстить предателю Иуде и заступиться за честь своего Учителя (Мат. 26:51, Мар. 14:47, Лук. 22:49-50, Иоанн 18:10).
Лука пишет, что «Бывшие же с Ним, видя, к чему идет дело, сказали Ему: Господи! не ударить ли нам мечом?». И один из них (по версии Иоанна это был Петр (Иоанн 18:10-11)) ударил… раба первосвященникова (Лук. 22:49-50)! Не Иуду или начальника охраны, что было бы намного логичнее, а ни в чем не повинного раба, добросовестно выполнявшего свои обязанности. Иоанн для большей достоверности приводит даже имя этого несчастного – Малх, что по-сирийски означает «Царь»! Апостол Петр, вступив сгоряча в схватку с вооруженным конвоем (представлявшим, к слову, официальную власть в стране), подверг огромной опасности своих товарищей. Их могли преспокойно принять за повстанцев или заговорщиков и перебить всех до одного прямо на месте, как уже неоднократно бывало в тех краях. По-видимому, Иисусу стоило огромного труда погасить последствия инцидента, если Его ученики только разбежались, но никто их так и не стал преследовать.
Необходимо учесть, что для того, чтобы осуществились все многовековые пророчества о долгожданном Мессии, Иисус как раз и должен был въехать в Иерусалим на ослице, что и было сделано. Согласно тем же пророчествам Его должны были: не понимать (Ис. 6:9-10, 29:13, Мат. 13:14, 15:7-8, Мар. 7:6, Иоанн 12:40-41); предать (Ис. 53:3, Зах. 11:11-13, Мат. 26:24, Мар. 14:21, Лук. 22:22); причислить к злодеям (Ис. 53:12, Мар. 15:28, Лук. 22:37) и подвергнуть проклятию и незаслуженному наказанию (Втор. 21:23, Ис. 53:7, Гал. 3:13).
Во время ареста Иисус прямо говорит: «возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? как же сбудутся Писания, что так должно быть?» (Мат. 26:52-54, Ис. 53:1-12). После же воскресения Он сказал, как бы подводя итоги и объясняя ученикам мотивы Своих поступков – иногда нелогичных, иногда несколько театральных: «о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании» (Лук. 24:25-27).
Итак, распятие Христа было неизбежно и неотвратимо. Даже Господня молитва в ночь ареста к Богу-Отцу говорит о Его страхе, как сына человеческого и о высочайшем смирении, как Сына Божьего: «Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лук. 22:42, Мат. 26:39, Мар. 14:36).
Безо всего этого Иисуса никогда бы не восприняли в качестве долгожданного Мессии.
О грядущем же распятии Иисус сам неоднократно говорил ученикам (Мат. 20:18-19, 26:2, Мар. 10:33-34, Лук. 18:32-33, Иоанн 13:1, 16:16). А слова: «Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит» (Иоанн 13:3) только подтверждают мысль о том, что Иисус лично и заранее разработал план всего сценария событий, приведших Его к распятию.
На тайной вечере произошел только выбор того, кто должен был выполнить неблаговидную и очень (как это, возможно, выглядело бы со стороны) подлую миссию. Никто из учеников Иисуса даже не удивился самому факту грядущего предательства, о котором поведал Учитель. Какая же была их реакция?
Матфей и Марк практически единодушны:
– «Они весьма опечалились, и начали говорить Ему, каждый из них: не я ли, Господи?» (Мат. 26:22);
– «Они опечалились и стали говорить Ему, один за другим: не я ли? и другой: не я ли?» (Мар. 14:19).
Ученики опечалились! Они тоже приняли факт «предательства» как должный, но совершенно безрадостный поступок.
Очень близок к ним Лука: «И они начали спрашивать друг друга, кто бы из них был, который это сделает» (Лук. 22:23).
И лишь Иоанн говорит о недоумении: «Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит» (Иоанн 13:22). Не с возмущением или негодованием с криками: «Кто этот негодяй, Господи? Мы убьем его!», а с недоумением (!): «Неужели это придется сделать именно мне?»
Далеко не каждый был готов к этому. Передачу Учителя в руки Его противников должен был произвести самый достойный, смелый, решительный ученик, которому безгранично доверял Иисус и который должен был выполнить все в точности и в соответствии с задуманным планом. Это должен был быть человек, четко осознающий, что малейшее его малодушие или трусость могли зачеркнуть весь путь Иисуса к Своему Великому Финалу, которому суждено было изменить судьбы народов и цивилизаций, стать началом Великого Учения Мира и Любви, фундаментом грядущего Золотого Века Всеобщей Справедливости! Слишком многое было поставлено на карту. Срыв плана был абсолютно недопустим.
Мало того – этот человек должен был прекрасно осознавать, что в глазах потомков он, скорее всего, навсегда останется подлым предателем, коварным негодяем, позарившимся на жалкие тридцать сребреников! «Горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться» (Мат. 26:24, Мар. 14:21, Лук. 22:22).
Апостол Иоанн неоднократно соединяет и противопоставляет взаимоисключающие крайности. Он говорит, что Иисус крестил (Иоанн 3:22) и тут же в следующей главе опровергает свои же слова (Иоанн 4:2); называет Иуду «вором», хотя тот не может быть таковым потому, что Иисус доверил ему кассу; Иоанн говорит, что Иуда – «диавол», хотя мысль о выдаче Учителя первосвященникам, если верить ему же, возникла у того позднее. Даже в самый кульминационный момент ареста в Гефсиманском саду апостол Иоанн обращает наше внимание на то, что иногда нельзя верить тому, что слышишь – человек по имени «Царь» на самом деле является рабом!
А потому совершенно не важно, как тебя называют. Важно лишь то, кем ты являешься на самом деле. Не значит ли это то, что человек, носящий клеймо «предатель», может таковым и не быть?
К сожалению, несправедливые обвинения в адрес невиновного – не такая уж редкость. Сам Иисус был «к злодеям причтен»(Мар. 15:28, Лук. 22:37), а с Его верной ученицы Марии Магдалины обвинения в прелюбодеянии (самый верный и самый бессовестный способ дискредитировать порядочную женщину) католической церковью были сняты только в 1969 году! Мария Магдалина – преданная ученица Иисуса была самым возмутительным образом оклеветана [2]не без непосредственного участия амбициозного и желавшего во что бы то ни стало возглавить первую христианскую общину апостола Петра.
Несправедливость, допущенная в отношении одного лица, является угрозой всем
Ш.Монтескье
В тот Великий Вечер выбор очень ответственной, но неблаговидной миссии пал на Иуду (Мат. 26:23, Мар. 14:20, Лук. 22:21, Иоанн 13:26). Иисус Сам выбрал того, кто должен был передать Его в руки неправедного суда, дабы свершилось предначертанное свыше…
Вот почему Иуда не боялся реакции Иисуса и своих товарищей! Вот почему никто из них не обвинил его в измене и подлости.Да и пресловутые тридцать сребреников были ему не нужны, так как такую цену назначили сами первосвященники и начальники (Мат. 26:14-15, Мар. 14:10-11, Лук. 22:4-5). Эта сумма была очень небольшой – примерно столько зарабатывал за месяц самый обычный наемный работник, столько же стоил на рынке один раб. Ради таких денег предать человека на верную смерть, в самом деле, мог только самый циничный и откровенный негодяй. Но ведь таковым за короткое время из порядочного человека стать невозможно. А Иуда был не простым порядочным человеком – он был учеником и апостолом Самого Иисуса Христа!Видимо отказаться от назначенной суммы он просто не рискнул – ведь его могли заподозрить в неискренности намерений.
Иисус до последней минуты тайно надеялся, что чисто человеческая трусость или жалость к своему Учителю верного ученика Иуды не позволят совершиться жестокой и очень мучительной казни. Но увидев его с конвоем, Иисус понял, что предначертанное свыше с этой минуты стало уже неотвратимым. Он с горечью произносит: «Друг, для чего ты пришел?»(Мат. 26:50)…
Таким образом, в ту ночь произошло то, что должно было произойти. В распятии Иисуса каждый четко сыграл отведенную ему роль: и Каиафа, и Пилат, и Иуда, и народ, требовавший распятия, и, разумеется, Сам Иисус.
И в знаменитом поцелуе не было бы никакого смысла, если бы это был просто поцелуй подлеца и негодяя.
Иуда перед расставанием навсегда с любимым Учителем не мог не сказать Ему несколько слов наедине, но только так, чтобы никто не смог их услышать. Он подходит к Иисусу и приближается губами к Его щеке (а может к уху?)…
В том-то все и дело, что это был поцелуй любви, признательности и прощания!
Верный ученик, выполнивший свою незавидную миссию, тепло и нежно прощается со своим любимым и Великим Учителем, оставаясь в истории символом предательства и измены. Мало того – он знает о предстоящих нечеловеческих мучениях дорогого ему человека и даже старается ободрить Иисуса: «Радуйся, Равви!» (Мат. 26:49).
Лишь одного не знал этот честный, храбрый и смелый человек – что сам не сможет пережить боль великой утраты, а осознание того, что он волею судеб стал орудием убийства Сына Божьего, окажется выше его человеческих сил…
________________________________________
[1]Похожую версию Иудиного поступка выдвигает и Д.Андреев в книге «Роза мира» (кн. 6, гл. 2). Его предательство он объясняет «актом смертельной ненависти, отчетливо осознанным богоубийством» разочаровавшегося апостола по отношению к своему Учителю, а сумму в тридцать сребреников – «лишь наскоро предпринятой маскировкой» истинного мотива своего поступка элементарной человеческой жадностью.
[2] Дискредитация и унижение женщины и женского начала вообще – отвратительная страница в патриархальной истории человечества, в результате которой это женское начало, имевшее безоговорочно равные права в античности с мужским (вспомните богов и богинь Олимпа), было низведено до уровня демонического и сатанинского. Лишь во время средневековой «охоты на ведьм» было сожжено и уничтожено сотни тысяч (если не миллионы) женщин. Но объявить сатанинским одно начало – все равно, что объявить таковым все сущее, уничтожив одно – автоматически исчезнет и другое.
Однако грядущая эпоха Водолея – это эпоха света, Любви и Женщины – матери, дочери, сестры. Это время великой Матери Мира – великой творческой силы в нашей сущности (см. «Агни-Йога», Беспредельность, 38). «Темная эпоха, в которой силы зла имеют перевес, кончается. Наступает эпоха Матери Мира, или Сатья-Юга, в которой люди вновь узнают Ее имя и увидят Ее облик» (Н.Урикова, «Основы этики жизни»).
Якщо ви помітили помилку чи неточність, виділіть фрагмент тексту та натисніть Ctrl+Enter.
