Мистецтво як основа розваг

Михайло Коцюбинський. Организация общественных развлечений.
 
8 лютого 1898 року Михайло Коцюбинський писав дружині: "Вчора я цілий вечір сидів над приладженням статті проф. Сумцова "Организация общественных развлечений" для "Волыни", а позаяк стаття чимала, то роботи було так багато, що аж рука заболіла".

Від себе Коцюбинський пише: "Под таким заглавием проф. Н.Ф. Сумцов поместил в январской книжке журнала "Образование" интересную статью, в которой указывает на воспитательное значение рационально организованных развлечений и, намечая формы, в какие, по его мнению, могли бы вылиться такие увеселения, указывая на опыт Западной Европы в этом направлении, призывает общество к дружной работе на поприще улучшения общественных нравов, к внесению в жизнь, богатую заботами и горестями, возможно большей суммы радостных, светлых элементов".

Представники вищого духовенства у Західній Європі виступають за громадські розваги. Ось слова одного англійського єпископа: "Каждый человек, будь он духовное лицо или светское, который по силе возможности вносит оживление в общественную жизнь, делает доброе дело, потому что он ослабляет этим дурные инстинкты. На земле достаточно греха и горя для того, чтобы испортить сердце каждого христианина. Поистине почтенная деятельность тех, кто старается облегчить трудный путь своих товарищей по жизни или развеселить их сердце, когда оно страдает или томится".

"… Во Франции среди многих голосов в пользу народных развлечений в особенности выдаётся голос талантливого философа и поэта Гюйо. Он исходит из того положения, что человек получает чувство удовольствия, когда приходит к сознанию, что жизнь его одновременно личная и собирательная. Моё "я" для современной психологии – одна иллюзия: обособленных личностей нет; моё удовольствие не существует без удовольствия других. С другой, также весьма интересной, стороны трактует этот вопрос хорошо известный публицист Макс Нордау в публичной лекции об общественных задачах искусства, недавно прочитанной в Турине по приглашению Ломброзо. Указав на то, что в старое время художник работал лишь для церкви и дворца, а в новое работает преимущественно для общества и народа, Нордау говорит, что целью искусства должно быть возвышение народа в его собственных глазах; лишь придерживающееся реальной почвы идеальное искусство может дать современному человечеству то, в чём оно более всего нуждается – средство достигнуть полноты жизни. Другими словами, в основу организации народных и общественных развлечений должно быть положено искусство".

Слова західних мислителів не розходяться зі справами. Так, в Англії для робітників працюють художні, громадські і приватні музеї, влаштовані парки і сади, відбуваються концерти за символічну платню.
Професор Сумцов вважає, що в Росії ще недостатньо робиться для цього: "И если на Западе общество стремится увеличить сумму доступных удовольствий, развить и осложнить чувство радости, сделать его доступным для людей всех сословий, возрастов и состояний, то тем более приходится позаботиться о том русскому обществу, столь скучающему и столь нуждающемуся в правильной организации общественных развлечений. Такого рода организация представляется тем более настоятельной, даже необходимой, что при ней одновременно достигаются цели просвещения и морали. Хорошо организованное удовольствие укрепляет физически, умственно и нравственно. В таком укреплении духа нуждаются города и сёла. Большинство наших городов представляют те же сёла лишь с добавкой каменных строений и железных крыш".

Він нагадує читачам слова знаменитого українського філософа Сковороди: "Жизнь не то значит, что только есть и пить, но быть весёлым и куражным… Веселие сердце есть-то живот человеку".

Професор вважає, що "общественные нравы и обычаи улучшаются под воздействием хорошо организованного интеллигентного труда, и настоятельно необходимо наметить главные формы, главные задачи для деятельности в этом направлении. В больших университетских городах накоплено уже много благоприятных элементов для организации развлечений в виде существующих уже общественных учреждений, в виде значительного запаса интеллигентских сил".

"Среди возможных возражений скорее всего можно встретиться с мнением, что участие рабочих, при их экономической и социальной зависимости, представляется проблематичным. Прежде всего нужно иметь в виду, что рабочие нуждаются более, чем какой-либо другой класс общества, в организации развлечений с целью ослабления пагубного для них и для всего общества пристрастия к водке. Затем, множество развлечений может быть такого рода, где невозможно, да и безбожно проводить какие-либо сословные разграничения. Наконец, главное, в последнее время и правительство, и лучшие люди общества принимают меры к подъёму технического и ремесленного образования".

Автор говорить про те, що народні театри лише зароджуються. "В Южной России к народному театру близко подходит театр малорусский по составу пьес и отчасти по более дешёвой плате за места".

"Особенного внимания заслуживает по своей широте инициатива Пермского губернского попечительства о народной трезвости. Попечительство предположило устроить по больших сёлах помещения для театра вместимостью до 1000 чел. Некоторые заводовладельцы сочувственно отнеслись к этому доброму начинанию и ассигновали значительные средства".

"В газетах нет-нет и промелькнёт известие об открытии чайной в виде противовеса кабаку. Так, недавно открылась такая чайная в Херсоне и при ней библиотека. В Харькове благотворительное общество предполагает устроить народный зал. По праздникам здесь будет играть музыка, в будни зал этот будет представлять собой обыкновенную чайную. Стены его будут увешаны олеографиями исторического и религиозного содержания, преимущественно копиями с картин великих мастеров; на столах в соседней комнате будут лежать иллюстрированные журналы и книги, разрешённые и доступные для чтения. Предполагается со временем по вечерам показывать туманные картины. Удачный опыт сделан в виде чайной при первой читальне".

Здавалось би, найлегше організувати літературні читання, але тут чомусь виникає найбільше проблем. "Это странное и печальное явление объясняется многими причинами. Прежде всего легко выделяются разные внешние опасения и ограничения. Здесь является подчас много цензоров-добровольцев. Известны случаи воспрещения чтений "Зимнего вечера" Пушкина и "Ревизора" Гоголя. В первом стихотворении найдены были предосудительными слова "выпьем, добрая подружка!", а в "Ревизоре" под охрану был взят городничий".

"Кто знаком со странствующими по провинциальным городам панорамами, тот, наверно, составил очень дурное о них мнение. Какой только грубой работы не преподносят захолустные панорамщики. На грязных и выцветших балаганных полотнах изображены большею частью разные мучения и казни – пытки испанской инквизиции, индийская казнь преступников, избиение христиан турками в Дамаске, кораблекрушения. Везде мучения и смерть. И за такую мерзость взимается с доверчивой провинциальной публики копеек по 30 за вход". Втім, автор наводить і позитивний приклад панорам.

Професор порівнює організацію екскурсій у Росії і в Галичині. В Росії важко розраховувати на це "при общих, довольно ещё суровых, условиях нашего быта, при сравнительной бедности и однообразии нашей природы, и, главное, при существующей общественной обособленности, розни и апатии". В Галичині ж подібні екскурсії легко і весело організовує молодь, яка навчається.

Турбується професор і про розваги для дітей: "Наши дети имеют мало развлечений: у детей интеллигентных родителей много времени и сил уходит на учение, у детей простых классов – на работу. И семейная, и школьная педагогии охотно жертвуют настоящим для будущего. А между тем, в жизни всё одинаково важно, и всякий возраст имеет свою самостоятельную ценность. Никто и ничто не вознаградит детей за потерянные радости. Общество организации развлечений могло бы кое-что сделать, по крайней мере, для детей сравнительно бедных семей из рабочего класса и мелкого чиновничества. Оно бы могло весной и летом предоставлять детям то, что особенно им нужно для укрепления духа и тела – загородные прогулки, чистый полевой воздух, шум зелёного леса, купание в текущих реках на золотистом песке, море волнующихся хлебов, душистый запах цветущей гречихи, общую картину трудового сельского быта, общее знакомство с родным краем. Нашлось бы немало добрых людей из среды землевладельцев, которые разобрали бы на лето ослабевшую и захиревшую молодёжь к себе в имения и хутора на поправку на месяц, на два, по одному, по два или по три человека, пристроив их к какому-нибудь лёгкому, здоровому и поучительному сельскохозяйственному делу. Здесь много полезного можно сделать без малейших затрат, лишь путём доброжелательных соглашений".

Насамкінець професор наводить такий приклад: "Недавно в египетском саркофаге найдены были колосья пшеницы. Положены они были задолго до Рождества Христова. И – чудо скрытой жизни! Когда их положили во влажную почву – они проросли. Просветительные мысли и гуманные чувства отличаются не меньшей живучестью. К тому же и современная нам русская жизнь – не египетский саркофаг. Свет, солнце, живительная влага проникают тысячью видимых и невидимых путей. Они идут к нам от ближайших хороших исторических традиций, из многочисленных уже запасов художественной литературы, из лучшей части современной прогрессивной печати, из лучших воздействий семьи и школы. Нет и быть не может такой тёмной силы, которая вырвала бы у нас возможность мелиоризма и уничтожила стремление к полной радостной жизни. Будем же жить и жить, а так как для жизни нужно веселие сердца, нужна радость, то будем всячески стремиться к радости и веселию, введём радость в число необходимых задач и стремлений и общими силами облегчим доступы к ней".
 
Анатолій ВЛАСЮК
14 серпня 2017 року