Когда пришли за....

Света очень гордилась сыном. Высокий, смуглый, с огромными пушистыми ресницами, обрамляющими большие темно-карие, почти черные глаза, спортивного телосложения, шустрый, подвижный, веселый мальчишка. Единственное, что огорчало, постоянные проблемы в школе. Подростковое, переходный возраст, - успокаивала она себя, стоя "на ковре" в очередной раз. 

- Кражи, курение, выпивка, игра в карты, перочинный нож, выбивание денег с малышей, и это выпускной 9-й класс…, - вычитывал ее завуч.
 

Она выслушивала замечания улыбаясь. "Обычная зависть", - успокаивала себя Света, - "обычная зависть". Еще бы, такой красавец растет. Замечания сыну она делала тихо и тактично, чтобы не ранить, не обидеть, не оттолкнуть.

- Сынок, опять на тебя в школе наговаривают, - подталкивала она Славку к диалогу.
 

- Да, мам, - басил он, - наговаривают, завидуют. Это потому, что я с дочкой директора школы не хочу дружить, - он криво усмехался, - ну, ты ее видела, страшненькая.
 

- Сынок, ты не обращай внимания на них, - успокаивала сына Светлана, - я верю, что ты ничего плохого сделать не мог.
 

На том воспитательный процесс заканчивался.
 

Оценки у Славки были на уровне среднего. Ну, хоть это она могла решать с классным руководителем, с которой она быстро наладила дружеские отношения. Подарки, "прибавка к зарплате" быстро сделали их подругами.
 

Когда в город пришла "русская весна" Света прямо светилась. Ее брат жил в России.
 

- Будем в Сашеньке без таможни ездить, - щебетала она на улице, раздавая триколорные флажки. - Нужно голосовать на референдуме. Зачем нам таможня, укропия? Мы с Россией братский народ. Должны жить в единой стране.
 

Ее муж, пенсионер-шахтер, вообще в разговоре срывался на крик. Вечно бледный, испуганный, но все знающий, рассказывал на сходках улиц о фосфорных бомбах и других злодействах нациков.
 

- Нацики, нацики идут, - шипел он, оглядываясь по сторонам.
 

Многие их не понимали, соседи даже шарахались от истеричности Григория Ивановича. Истерика и бледность никогда не красила мужчин. 

В комендатуру одних за другими стали забирать "на беседу" соседей, знакомых, коллег по работе. Она отводила глаза. Это ее не касается. Даже возмущало. Что они шушукаются, и ведь кто-то же сжег флажки Новороссии в их офисе. Почему они против России? Глупые! Ну, ничего, вот им все объяснят, они поймут. Что им дала Украина? Да ничего! А вот Россия, Россия даст будущее.
 

После "вызова на ковер" люди просто не выходили на работу или уезжали, оставив свои дома. Она удивлялась, почему. Что им не так? Это зомбирование, укры зомбирую людей, - решила она и утвердилась в своем решении после разговора с мужем. Он подтвердил, как специалист, укры нас пытаются зомбировать. Не все выдерживают. Они отключили все украинские каналы по телевизору. Стало страшно. 

Слава Богу, в школе, где учился Славка у нее на почве "русского мира" сразу наладились отношения и с директором, который был в первых рядах агитаторов, и с учителями, которые ждали и приветствовали русский мир.
 

Света часами рассказывала, как богато живет ее брат в Таганроге. Какие дороги в России. Почему-то она не говорила о том, что каждый год ее брат приезжал к ней в гости с единственной целью: медицинское обслуживание. Цены в России на зубные протезы, оптику были запредельные. Россияне часто обслуживались в ближайших приграничных городах, которым является и Свердловск. Частные оптики, стоматологи, кардиологи, протезисты работали, ориентируясь и на российского покупателя. Молчала Светлана и о пяти кредитах, которые тянул ее брат, чтобы купить, отремонтировать маленькую хибарку, на берегу залива, которую он сдавал приезжающим на отдых у моря туристам. 
 

Они были в первых рядах на всех митингах. Голосовать шли дружно, всей семьей, как на праздник. Дом был напичкан агитацией.
 

Света не удивилась, когда Славик с восторгом рассказывал, что в школу приходили герои ополчения, рассказывали о боях, подвигах. Она гордилась сыном, который светился мужеством и патриотизмом, говоря о России, как о Родине.
 

Она воспитала хорошего сына.
 

В октябре 2014 года в школах начались уроки НВП (начальной военной подготовки). Школьники посещали блокпосты, знакомились с техникой, учились стрелять. Им подарили камуфляж, шевроны, ремни и кортики. Восторгу детей не было границ. Камуфляж захотели даже девочки, так что форму пришлось довозить.
 

В один из осенних дней, когда Света коротала ожидание сына гаданием на картах, к дому подъехал БТР. Она сначала испугалась. Такая большая и страшная военная машина. С брони соскочил Славка. В камуфляже. Пожал сидящим на машине людям в военной форме руку. Твердый, привычный жест. Мужчина! Слезы выступили на ее глазах. Он стал мужчиной!
 

- Ма, привет, - чмокнул Славка ее в щеку, - меня в добробат юношеский зачислили. Как лучшего по НВП, - сообщил он ей.
 

Сердце похолодело. Отдать сына на войну не входило в ее планы.
 

- Ты воевать? - спросила она шепотом.
 

- Не, мам, не парься, - отмахнулся Славка, жадно поглощая борщ, - нас в бой пока не пускают, только учения, стрельбы. Офицером буду! Все данные, - он поиграл бицепсом, - на лицо.
 

От сердца отхлынул страх. Гордость! Это ее мальчик! Это ее сын!
 

Шло время. В Россию они так и не смогли ездить без таможни. Почему-то пограничники упрямо требовали заполнение документов и паспорта граждан Украины.
 

А она мечтала о паспорте ЛНР или Новороссии. Светлана, правда, уже запуталась в названиях страны, не понимала, почему город еще не Россия. Но это политика! Это сложно.
 

Гришенька, приходя с работы каждый день, рассказывал о победах на фронте, голоде в Киеве, о том, как самолеты Новороссии бомбят Львов, об ужасах и пытках нациков, разоренных городах и селах Украины.
 

- Паспорта привезли, - крикнул один раз с порога Григорий Иванович, приехав с шахты. - Плотницкий привез паспорта. Наши! ЛНРовские! Надо срочно занять очередь, чтобы взять первыми. Говорят, кто получит первым, еще и подарки, - деловито собирался Гриша в паспортный стол.
 

Очереди в паспортном не было. Скучающая девица сообщила, что паспортов нет и вообще, о таком она первый раз слышала.
 

- А вы что, собираетесь эту, этот, в общем, паспорт ЛНР получать, - недоверчиво спросила она у четы.

- Да, конечно, мы же граждане, это такая честь, - с гордостью ответил Григорий Иванович.
 

Девица хмыкнула:

- А вы в курсе, что с этими бу…паспортами дальше ЛНР вы не выедете. Их ни Россия, ни Украина не признает. Да и будут ли они, вопрос.
 

Настроение было испорчено. Всю дорогу они возмущались поведением паспортистки. Может укропка? Терялись они в догадках.
 

Паспорта очень хотели еще и потому, что через неделю у Славки торжественное посвящение в добробат. Хотели, чтобы к торжеству уже был гражданином ЛНР. Светлана мечтала о кителе и офицерских погонах для сына.
 

Но на следующий день Славик буквально прилетел со школы. Металлическая калитка грохнула, предвещая беду:
 

- Мама, меня не берут. Не берут! - рыдал Славка.
 

- Куда? Почему - опешила Светлана.

- Меня выгнали из добробата, не берут в офицеры. В школе все в меня пальцем тыкают. Смеются. Мама, - он поднял на меня глаза, - кто я? Мне сказали, что я цыган?!
 

Светлана боялась этого разговора с самого первого дня. Того первого дня, когда в доме малютки взяла на руки смуглявого отказника. Славку они усыновили. 
 

Сын рыдал. Он втянулся в службу, стал более дисциплинированным, перестал шкодничать в школе и даже стал хорошо учиться. Он бредил армией ЛНР и офицерским званием. Мечтал после школы поступать в военное или милицейское училище. И тут…
 

- Мама, они сказали, что я ром. Грязный рома! Что это значит? Почему? Мы цыгане? И что? Что-о-о-о-о?! Разве мы не люди? Мы не имеем прав? Разве цыгане не могут быть гражданами ЛНР или служить в армии? Зачем мне такая страна, где я чужой?
 

vk.com

Светлана молчала. Она была ошарашена и отношением к сыну, и его разрушенной мечтой, и непонятно как открывшейся тайной. Она не знала что такое "расизм", "шовинизм". Она знала только об укропах-фашистах, но при Украине и тайна усыновления и отношение к ромам было другое. Какое? Она пошла в школу. К классному руководителю Славы, своей подруге.
 

Та, увидев Светлану, ощетинилась, показывая своим видом презрение и брезгливость?
 

- Что вам, - подчеркнуто вежливо спросила она.
 

- Ирина Васильевна, я вам по-секрету рассказала о тайне усыновления Славы, почему об этом знает вся школа? - дрожащим от слез голосом спросила Светлана. - И почему в школе и добробате травят Славу, из-за его национальности?
 

- И что? - холодно ответил преподаватель, - если бы я знала, что он у вас цыган, - она брезгливо поморщила носик, - я бы давно добилась его удаления со школы. У нас здесь приличные дети учатся, а не какое-то отродье.
 

Светлана задохнулась. 
 

- Я русская. И Славу мы записали русским! Как вы можете?! Я пойду в прокуратуру, тайна усыновления охраняется законом. Мне объясняли…
 

Учительница рассмеялась.
 

- Законом, - передразнила она Светлану, - каким, укропским? В Новороссии нет места жидам, ромам, украм и другой швали. Мы новороссы, славяне, не позволим, чтобы нашу кровь и расу портили недорассы. Ваш цыганенок в школе учиться не будет. Это решение всех детей и учителей. Не заберете документы вы, он сам так решит, - она криво усмехнулась.
 

- Объясните, - стонала Светлана, - что не так? Что? Почему? Ведь раньше…

- Как раньше не будет, - оборвала ее учитель, - вы не в Укропии. Это там были толерантны к пидорам, жиденышам и цыганёнкам. Здесь славянская земля, - она гордо подняла голову, - вам нет здесь места. За толерантностью в гей Европу с Укропией мантуль! - Она указала на дверь, - пошла отсюда.

Светлана пришла домой постаревшей на десяток лет. Она тихо сказала сыну:
 

- Ты не пойдешь в школу, я забрала документы. Завтра пойдем проситься в училище!
 

Он кивнул. На полу лежала изорванная камуфляжная форма.
 

Светлана не спала всю ночь. Включив комп, она долго смотрела в светящийся монитор. Потом осторожно набрала "толерантность". Потом "гонения ромов и цыган". Потом "геноцид". Потом "Холокост". Дальше поисковик сообщал ей данные про "фашизм", "шовинизм", "расизм". Перед глазами рябило "в России набирает обороты движение скинхедов"…

…Утром она гордо зашла в школу и положила на стол учителя распечатки из Интернета. 
 

"В России проживает до 220 тысяч цыган»" - прочитала учитель. - И? Вот и вали в Россию. Здесь Новороссия. Очистим свои земли, потом и Россию очистим, - так же криво ухмыляясь сказала бывшая подруга. - Это, - она бросила листки в лицо Светланы, - не надолго.
 

…Они сменили два училища. И город. Теперь думают, как сменить страну. На ту, которая была до ЛНР и до Новороссии. С законом, с толерантностью, с правом, многонациональную, добрую и разноцветную.
 

К брату она так и не поехала. Брат прячется от кредиторов. Хотел приехать, но на границе его не пропустили. Он в базе должников. Мини-гостинницу он так и не достроил. Туристов стало меньше, кредиты платить нечем. Его имущество описано. Воевать, как предлагает инспектор банка, он не хочет. А еще Светлана рассказала ему о своем горе. Он обозвал ее дурой. 
 

- Как ты могла скрыть от нас, что усыновила цыгана. Это позор! Понимаешь, позор для всех нас! Мы - русские! Мы - нация! Выгони его, избавься, иначе никогда меня не увидишь!..
 

…Новороссы! Кто это? Что это? Люди или нелюди, внезапно проявившие себя в постсоветском пространстве, лишенные чувств и пораженные великоросским шовинизмом! Сначала они убивали украиноязычных украинцев, потом русскоязычных украинцев, потом евреев, потом молдаван, потом цыган. Сейчас добробаты ДНР убивают русских. И на территории России, куда они "отступают", так как считают ее своей, и на территории Донецкой и Луганской областей. Кого же ты взростила, Россия? Для чего?