В одной из дискуссий, посвященных «Шерлоку», я говорила об интересной статистике, которую приводит в интервью культуролог и киновед Даниил Борисович Дондурей, – о том, что примерно три процента людей способны читать и понимать художественные языки. Это не хорошо и не плохо, это просто реальность. В действительности, хорошее художественное произведение не рассчитывает на тех, кто умеет читать, – оно рассчитывает на тех, кто умеет чувствовать. Те, кто умеет читать, смогут понять более глубокие слои истории, но основная канва, то, что привлекает в ней, должна быть доступна всем. К примеру, есть огромное количество людей, которые читают «Гарри Поттера» ради сюжета, и это совершенно правильно. Так и должно быть. Сказка должна быть увлекательной, а самая главная причина интересоваться художественным произведением заключается, как говорит Нил Гейман, в трех словах: «Что было дальше?». Но вот в чем незадача: когда мы не читаем художественные языки или разбираем их со словарем, у нас в голове, вольно или невольно, может сложиться картина, не только не имеющая отношения к произведению, которое мы смотрим или читаем, но и вводящая в заблуждение сама по себе. Поэтому я позволю себе немного поговорить о художественных языках в «Шерлоке», о том, из чего они состоят, как читаются и для чего все это нужно. Разумеется, все это – исключительно мое видение, не претендующее на истинность. Я просто так прочитала этот текст. Я буду рада, если вы разделите это со мной.
Итак, сериал «Шерлок» начался десять лет назад как история о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне, транспонированная в наше время.
Это очень важный момент, поэтому я остановлюсь на нем отдельно. Термин «транспонирование» пришел из музыкальной теории, где означает перенесение части музыкального сочинения на другую высоту. Имеется некий базовый ряд, от которого отталкивается композитор или музыкант, и относительно него происходит перенесение с сохранением основных черт. В более широком смысле, как метод достижения определенной художественной цели, транспонирование означает буквальное перенесение одной ситуации (сюжета, мотива, фабулы) в другие, изначально не характерные для нее обстоятельства. Собственно, это один из ключевых способов работы с героями и образами в фанфике. Рамка (сеттинг, предлагаемые обстоятельства) меняются, герои остаются теми же. Первые два сезона «Шерлока» были выстроены полностью по этому принципу. При желании можно проследить дословно, как это было сделано: телеграммы – SMS, кэбы – такси, записки доктора Ватсона – блог, и так далее. На поверхности это выглядит как адаптация, для упрощения восприятия. Кому в XXI веке могут быть интересны герои викторианской Англии? Отчасти это правда. Собственно, одной из задач транспонирования является облегчение восприятия или исполнения музыкального произведения или упрощение донесения месседжа. Но у него есть и другая, куда более интересная задача. А именно – усилить и сделать более ярким ощущение от происходящего на экране или в книге. Дело в том, что, будучи вынутым из привычных обстоятельств и отдельно проговоренным, высказывание, если оно правильно интонировано, обретает совершенно особенную силу. Потому что в этом случае к системам оповещения, с которыми работает оригинальное произведение и базовый ряд, подключаются новые системы оповещения, заимствованные из новой реальности. Когда мы вместо записок получаем блог, мы не только попадаем в мир, который нам близок и понятен, мы сразу же включаем контекст, связанный с блогосферой и ее особенностями, который работает на образ современного доктора Ватсона, хотим мы того или нет. Я думаю, это одна из причин феноменального успеха сериала. Также важно то, что при транспонировании не изменяется основная форма. То есть, мелодия может быть выше или ниже на два тона, но она должна быть узнаваема – закон, действующий как для музыкального произведения, так и для фанфика. И здесь мы переходим к проблемам третьего и четвертого сезона.
Начиная с третьего сезона, как мне кажется, авторы нарушили одно из основных правил, неявно обозначенных в самом начале: они изменили форму. Если до сих пор мы имели дело с записками о Шерлоке Холмсе – отдельными историями о двух героях, каждая из которых сама по себе была законченным фильмом, обладающим собственным сюжетом и внутренним напряжением, то начиная с третьего сезона сюжет становится сквозным, а герои из героев отдельных записок превращаются в героев романа.
Почему это проблема?
Потому что записки и роман – это совершенно разные жанры, которые предполагают разные способы показывания героев и разные способы рассказывания истории. Причем настолько разные, насколько это вообще возможно. Смотрите. Жанр записок восходит к мифологическому жанру рассказывания историй о героях, которые никогда не имели одного фиксированного текста и потому могли рассказываться в разное время и разными людьми по-разному. В одной из них герой может вести себя так, а в другой – иначе, и это не проблема, потому что на самом деле никто не знает, каков этот герой. Базовое допущение рассказчика – «я не знаю, я предполагаю». Неслучайно зачин большинства таких историй звучит так: «Однажды мне рассказали...» То есть, автор предупреждает слушателей и читателей о том, что излагает не «истину», а то, что сам узнал от кого-то другого. Автор не является всезнающим и всесильным, он просто посланник героя, такой же, каким до этого был тот, кто познакомил с этим героем его. В отличие от этого способа рассказывания, в жанре романа автор изначально является тем, кто знает о герое все и рассказывает так или иначе от собственного лица. То есть, образно выражаясь, роман – это «документ», а записки – «показания свидетелей».
Роман как жанр получил широкое развитие во второй половине XIX века и отражает одно из представлений позитивизма о том, что прогресс линеен и происходит от простого к сложному. Думаю, для людей того времени большим потрясением стало осознание того, что изменение не только наблюдаемо, но стадийно и закономерно. Поэтому герой романа всегда развивается. В начале произведения он всегда не такой, как в конце. У романа всегда сквозной сюжет и он всегда настроен на то, чтобы разными способами заставить героя выйти за пределы самого себя. Это позволяют сделать два условия: первое – постоянство образа героя, поддерживающееся с помощью последовательных описаний глава за главой, вытекающих одно из другого и не противоречащих друг другу, и второе – близость автора к герою. Первое и так понятно, а вот второе требует дополнительного объяснения. Потому что здесь, как я думаю, кроется разгадка того, что произошло с «Шерлоком».
Первое и самое важное – мифологический герой далеко. Не обязательно в пространстве и во времени, он просто отличается от обычных людей. Отличается настолько, что понять его и описать с точки зрения обычной человеческой логики невозможно. Не зря записки о Шерлоке Холмсе написаны от лица доктора Ватсона – все, что мы можем, это следить за этим героем снаружи, описывая внешние проявления его необычности, но никогда не имея возможности попасть внутрь. Такая дистанция между героем и читателем или автором имеет основание в мифологической реальности, – когда ты пытаешься попасть внутрь героя мифа, ты ставишь себя с ним на одну доску, что невозможно. Ты как будто пытаешься стать равным архетипическому образу, что обычно не очень хорошо заканчивается. Не потому, что архетипические образы мстят, а потому, что человек обладает специфическими ограничениями, которые нужно учитывать.
Второе – мифологический герой – это данность. Он получен автором таким, каким он есть. Не заготовкой, а совершенным героем. Автор может показывать его читателю или зрителю с разных сторон, но он не может показать «становление героя», потому что этот герой по определению уже такой, каким он должен быть. Именно поэтому удобно показывать мифологических героев в циклах историй, – рассказов, записок, повестей, новелл. Вы заметили, как много среди фанфиков по «Шерлоку» историй, написанных в этом жанре, и как мало по-настоящему хороших романов? Дело не в том, что авторы фанфиков не умеют писать романы, дело в том, что «Шерлок» не укладывается в структуру романа.
А теперь вернемся к С. Моффату и М. Гэтиссу. В первом и втором сезонах «Шерлока» они работали в жанре записок, и в результате у них получился гениальный текст. Этот текст обрел сумасшедшую популярность, которая, среди прочего, заставила авторов уже в конце второго сезона совершить ключевую ошибку. Они заложили в текст вопрос «Как он выжил?».
Именно с этого момента жанр записок начал вытесняться жанром романа, потому что сама суть романа – это продолжение и ответы на вопросы. Здесь важно сказать, что написание еще одного рассказа в ответ на просьбу читателей «рассказать, что было дальше» не является ответом на вопросы, это движение навстречу читательским эмоциям. Но как только вы начинаете отвечать на вопросы формально, – вы в другом жанре. И вам приходится считаться с его условиями.
Я не согласна с теми, кто говорит, что в третьем и четвертом сезонах «Шерлока» авторы сломали жанр. Жанр – это архетипическая форма. Ее невозможно сломать. Автор никогда не управляет жанром. Жанр управляет автором. Автор может случайно забрести на территорию другого жанра, и тогда он попадает в ловушку, из которой можно выбраться, только если ты действуешь в интересах произведения, а не в своих собственных интересах. Но мы все люди. И поэтому, оказавшись в ситуации безумной популярности, С. Моффат и М. Гэтисс буквально пошли на поводу у публики и свернули в сторону вопроса «Как он выжил?» Неважно, что они формально не ответили на этот вопрос. Важно, что этот вопрос появился в их тексте на уровне обсуждаемого артефакта. То есть, смотрите, – вся первая серия третьего сезона была посвящена ответу на вопрос «Как он выжил?» в форме отказа отвечать на этот вопрос. После этого авторам ничего не оставалось, как начать писать роман на месте, где раньше были записки. А теперь самое интересное. Что происходит, когда ты пытаешься сломать жанр? В этом случае история перестает быть тем, чем была раньше. Здесь работает принцип «И все твое золото превратится в черепки». Героя и произведение не интересуют планы и идеи автора. Они живут по своим законам и развиваются так, как сами того хотят. Поэтому из третьего и четвертого сезона ушел Шерлок. Те герои и обстоятельства, которые мы там видим, не имеют ни к Шерлоку Холмсу, ни к Джону Ватсону, ни к этой истории никакого отношения. Почти два сезона авторы продолжали гнуть эту линию, не обращая внимания на то, что рейтинги сериала упали, а фандом буквально сошел с ума. Ну, мало ли, о чем там говорят излишне эмоциональные фанаты, профессионалам виднее. Но профессионализм – это еще не все. Наиболее потрясающей вещью, которая произошла с этим сериалом, стала последняя серия. Как вы думаете, чем она отличается от первых двух серий этого сезона?
Она стоит совершенно отдельно. Это замкнутая в себе мифологическая история, построенная на метафорах, про мифологического героя и его друга, в которую снова пришел Шерлок.
У нее есть несколько признаков, которые многие зрители называют среди ее недостатков и которые мне кажутся ее достоинствами. Первое: нет связи с событиями предыдущих серий. Ее и не должно быть. Мы не знаем, сколько времени прошло после событий «Скандала в Белгравии» и до «Собак Баскервиля» и не должны знать. Это происходит в мире мифологического героя, куда нам хода нет. Поэтому то, что мы видим в «Собаках» немного другого Шерлока, в отличие от Шерлока в истории об Ирен Адлер, совершенно нормально. То же самое происходит и здесь. В начале серии мы видим Шерлока и Джона как совершенно новых персонажей, и одновременно – тех, кого мы хорошо знаем. Миф снова начинает работать.
Второе: эта история рассказывает о персонажах, которые и похожи на тех, кого мы видим рядом с собой, и не похожи. Потому что так устроена художественная реальность – в ней все напоминает то, что мы видим в обыденной жизни, но все немного иначе. Чуть-чуть утрировано, чуть-чуть нарочито ненатурально, но именно это делает ее такой правдоподобной. Правдоподобие и реализм – это разные вещи. Задача хорошей истории – быть похожей на правду, но не дублировать ее. Потому что ей нужно оставить место для тайны.
В чем же тайна? Мне кажется, в этом человеке, который на протяжении серии демонстрирует нам, что можно быть таким красивым, таким сильным, таким сбалансированным, спокойным и принимающим, таким цельным и таким играющим всегда только по своим правилам. Этот человек поражает и заставляет следить за ним не отрываясь, потому что он представляет собой то, какими мы мечтаем быть в самые лучшие свои моменты. Это человек, к которому ты придешь, если тебе будет одиноко и страшно, если ты заблудишься, если ты не будешь понимать, что с тобой происходит. Это человек, который обрел собственный центр и который готов понять тех, кто еще в пути. Потому что именно в этом смысл настоящей истории и смысл истории о Шерлоке Холмсе. Его загадка – это не загадка о том, кто совершил преступление. Это загадка о том, кто ты.
Якщо ви помітили помилку чи неточність, виділіть фрагмент тексту та натисніть Ctrl+Enter.
