Сегодня мой город стал другим: осунулся. постарел, сгорбился. Как тяжело ступают люди, словно несут на своих плечах всю тяжесть мира.. или грехов... или войны... или... созданного какой-то частью их побратимов иллюзорного мира под названием "Луганда". Уставшие серые лица, тусклый взгляд, страх, обреченность, безволие, непонимание, злость... Взгляды... взгляды... почему-то все смотрят под ноги и не поднимают голову. Чувство вины?! Резкий стук, все приседают, взгляд стекленеет, ищут причину звука, смотрят в небо...
Вчера город узнал что такое ГРАД, пока только по пуску его ракет. Но эти ракеты, выпущенные с нашей земли, принесли кому-то горе, потери, разрушение... они вернуться назад, не ракеты, а боль, и все это понимают. Вчера еще город не понимал, кто воюет с ним: ругался, рассказывал, негодовал, объясняя, что ополченцы - это мирные шахтеры, жители города без оружия, которые просто стояли на блок-постах, чтобы в город не пришли бандиты и оружие. Бандиты приехали с полей, с кордона, привезли оружие...
Блок-постов в городе нет, а все остальное есть. Ополченцы покинули город, уступив место не местным "защитникам". Город стонет от защиты, сжимаясь, горбясь, молча хороня, скрывая похоронки и горе, даже слезы, только для своих, а свои тут у каждого свои.
Накрашенная, вернее, наштукатуренная, выщипобровенная дама в ярко-розовых лосинах и белой кофточке, куря, наслаждается рассказом по телефону:
- Да, взяли летчика, да я бы растерзала его сама, их надо убивать, всех...
Зло источается на весь торговый ряд. На ряду никого. Два, вроде бы присматривающихся к кофточке покупателя, резко отпрыгнув, уходят из ряда. Свои тут у каждого свои. Тут даже покупки делают у своих, шепчутся, обнимаются, держатся за руки...
- Мира, вам!
- И вам. Держитесь!
Усталая улыбка... Руки разрывают так, словно бы поглаживая и что-то передавая.
....В очереди дама долго выбирает продукты, с негодованием высказывает продавцу, что, мол, выбор не очень...Очередь взрывается:
- А что ты хотела, на референдум бегала, Россию звала, республики, б..., захотелось, жили плохо... скоро колбасу будешь во сне видеть, привыкай, мы в Луганде, независимые, б....!
Она поворачиваться, чтобы, вероятно, парировать, но.. натыкается на острый, рвущийся нерв взгляда и уходит, молча опустив голову и плечи, что-то шипя себе под ноги. С осознанием ли происходящего? - вряд ли.
Бегу. Надо успеть купить лекарства и продукты. Натыкаюсь на взгляд, такой же озадаченный и уставший, но вдруг взгляд вспыхивает, узнает, тянется..
- Леночка, вы, вы тут, не уехали, Господи, я вас искала, а вас нет, а вот, увидела, значит, не все потеряно...
Успокаиваю, подбадриваю, узнаю новости, где стреляли, кто заехал. Люди делятся информацией охотно, без опаски, но со злостью.
- Вот, я же говорила соседям, заварили кашу, они со мной поругались, обзывали, теперь уехали, сына повезли в Москву, тут выходили раненного и увезли, все бросили, а нам, что нам делать?
Что нам делать? - этот вопрос задают себе не те, кто начал войну, а те, кто пожинает ее плоды, не те, кто сбежал, а те, кто остался. Войну начинают политики, а заканчивают люди. Даже нет, не так:
войну начинают марионетки, а заканчивают свободные люди. Марионетки, мечтающие о России, пляшущие под чужую дудку, шуты с трехцветными бубенцами, услужливо прыгающие перед троном... Как же так получилось, что они сделали погоду в моей стране?
Ах, как же чудно мне сказали сегодня: "Интересно, а почему русские, живущие в Америке, не просят защиты у Путина или присоединение Америки к России?"
Встречаю шахтеров с другого поселка. Радуются, спрашивают, можно ли прийти, просто поговорить. Вопрос один, шахты. Обесточенные шахты могут погибнуть, людей нет, все начальство в бегах. Погибнут шахты - погибнет город. Вспоминают, как их звали на митинг против хунты, слова городского руководства.
- А ведь они просто все закрутили и бегут, бросили город и бегут, денег наворовали, а чтобы их не посадили, создали вражду между нами, войну. Вон, Иваныч с Ужгорода. Слышь, ты меня ненавидишь? - Нет! И я его уважаю, а то, что тут на русском, так и шо. Я в Киеве был, дочка, там. Там тоже на русском говорят. Эта война, чтобы народ не спросил, сколько украли, где деньги Януковича. Вот, говорят, Донбасс выбрал Януковича, значит виновен. Так мы бы и спросили. Они боятся, что мы объединимся с западенцами (так тут называют жителей Западной Украины) на депутатов та олигархов пойдем. Вот и война. Чтобы нищие мы были и покорные.
Люди тянутся к друг другу, ищут защиты, пытаются разобраться в ситуации, найти соломинку. Потряс еще один вывод: "У Востока, у Донбасса никогда не было лидера и руководителя, любившего Донбасс, жившего Донбассом"... так, шуты и марионетки, дерущиеся за колпак...
Как же тяжело идти по уставшему городу, как же тяжело нести груз всеобщего предательства и лжи. Но люди улыбаются, шутят…
На рынке много брошенных торговых точек. Хозяева уехали, все бросили. Много брошенных квартир, домов. Рабочих мест. Те, кто еще вчера был рабочим и работал на хозяина, сам начинает работать на себя, становится свободным. Кто не мог трудоустроится, идет работать. Все чаще звучит "да хоть бы не вернулись", радуются неудачам "беженцев", верят "заживем", шутят "может в плен кому сдаться" и... покупают цветы.
Бабулька продает лилии, огромные, как солнце, желтые, прямо светятся. Останавливаюсь. Желтый цвет, мое все. Маньяк: дома, желтые тюльпаны, нарциссы, розы, лилии. Женщина моих лет, тоже выбирает росток (лилии с клубнем).
Бабулька:
- Дивчата, берыть. Я дешово отдам. Война, цветы никому не нужны.
Женщина, улыбаясь, говорит:
- А я возьму, вот войне назло, возьму, чтобы жить!
Мы улыбнулись друг другу и пошли, неся домой желтые, солнечные лилии, чтобы войне назло, чтобы жить!
Все будет Украина!
Когда закончится война
и пушки замолчат,
Мы снимем траура печать,
Мы о любви начнем кричать
И упадет стена...
Меж всеми, кто жил далеко,
кто верил, ждал вестей...
Накроем стол, нальем вина,
и пригласим гостей...
16.07. 2014
Якщо ви помітили помилку чи неточність, виділіть фрагмент тексту та натисніть Ctrl+Enter.
