У нас в селе прибавилось детворы, что, конечно, не может не радовать. Хотя причины приезда весьма печальны - люди от войны к нам на меньшую войну бегут. Сейчас не стреляют где-то, уже не война. Уже ожили, уже можно поднять голову, хотя бы к солнцу.
Уставшие, опаленные души, пустые глаза, почерневшие, обездоленные, как листья осенью - это беженцы. Их легко узнать: от хлопка любого резкого глаза прямо расширяются, голос тихий, глаза опущены, все время извиняются, за все благодарят, и… плачут. Иногда мне кажется, что я видела такие глаза у брошенных животных. Может быть, и не правильно сравнивать животных и людей, только тоска в глазах, почему-то, одинаковая у всех. Глубокая такая тоска.Черная. И боль. И страх.
Кто приезжает отсидеться перед границей, отмыться, ждет родных, чтобы забрали, но многие, особенно луганчане, спросив разрешения, занимают брошенные дома и остаются. Выезд у нас только в одном направлении - в Россию. Не всем по душе. Но это единственный путь от войны. Чтобы попасть в Харьков, нужно проехать пол России, на это путешествие у многих просто не хватает денег. Вот и остаются. Да мы и не против. Поэтому теплые и солнечные места нашей родины, пусть безводной, засушливой и степной, заселяют теплые люди.
Детвору беженцев все стараются затискать и откормить. Молока полно. Хозяйки у нас хлебосольные. Магазины хоть и пустые, но мы запасливые. Да и природа у нас щедрая. Я всегда говорила: земле поклонишься, с земли поднимешь. Если землю любить, она и пригреет, и заступится, и отдаст, всё, даже больше.
Кума, вон, зовет. Улыбается. Только хвороста напекла, да детворе отнесла. Сидят теперь стайкой под яблонями, едят. Берут так боязко, аккуратно, откусывают по маленькому кусочку. Пугливые. Еще не совсем привыкли к новому дому. Часто спрашивают, когда домой поедут, еще чаще - будут ли стрелять.Это рвет сердце. Мужчины суровеют, многие отводят глаза. Женщины вытирают слезы.
- Иди, - говорит кума, - посмотри, ты такого еще не видела.
Раз кума улыбается, значит что-то хорошее. Хорошее в наше время редкость, его, как удачу, ловить надо. Идем в сад. У нас есть давно брошенные дома, от которых уже и фундамента не осталось. А вот деревья остались. Мы их подрезаем, ухаживаем, рассаживаем, и у нас такой большой, даже огромный коллективный сад: яблоки, облепиха, орехи, вишни, виноград, груши, алыча, шелковица - тютина, по-нашему. Так что, фруктов у нас - ешь-не хочу. Прямо яблочные реки, да вишневые берега.
Вот и чудо. Нет, кума у меня, конечно, самое большое чудо. Как она говорит о себе: русская бандеровка. Родилась-то в России, а как замуж вышла, все, украинка. И Украину ни на что не променяет. Но чудо в другом: тютина наша, прямо облепленная стоит. Ягоды черные, сочные, спелые, душистые, так и манят. И это в конце августа.
- Так, товарищ фея, ваша работа? Ты как это нафеяла? Это ж надо, тютина в августе, - ложу ягодку в рот. Раскусываю, чуть прижимая к нёбу. Вау! Мед! А запах…
У нас засушливое лето. Тютина цветет в мае. В июне уже поспевает. Да быстро так, рясно. Недельку постоит и сыплется. Собираем мы ее необычным способом - простыней. Стелим под дерево все, что не жалко испачкать (отстирать сок тютины -нереально), и бьем по веткам палками. Ягодки сыплются на простеленное. Потом собрал, и… хочешь, наливочка душистая, тягучая; хочешь, пирожки духовые, такие, что разламываешь и запах на всю деревню, уже так и норовит кто из соседей заглянуть в гости; хочешь, вареники; хочешь, компот; хочешь, варенье… В общем, ягода благодатная на все угощения-гостинцы годится.
Оказывается, она цвела в этом году два раза. И вот, август, время яблок, а у нас такое богатство. Как знала земля, что не будет у нас ни конфет, ни сладостей. Вот и дала еще один урожай, с любовью.
Привели к дереву детвору. Вот это праздник. Вот это щебетание. А замурзались. Руки чернильные, мордашки чернильные, язычки чернильные, а глаза сияют.
Господи, да за этот свет, за это щебетание, за эти улыбки все отдашь. Вот земля и отдает, греет, заботится. И мы с кумой сегодня счастливые, замурзанные и чернильные. И будет у нас праздник и пирожки с осенним, военным лакомством – тютиной.
Земля у нас щедрая: и облепиха уродила, и орех, и виноград поспевает. А шиповник у нас какой в эту осень будет, крупный, ядреный.
Не надо войны, мин, окопов. Сады сажайте. Урожай собирайте. Ах, как прекрасен Луганск был до войны, в абрикосовой дымке весной: белоснежный, невинный, невесомый, как вальс. А кто-то взял да и прервал эту мелодию. Для чего?
Вот как бы было хорошо, когда в городах, без войны среди бетона и металла, и, вдруг, сад, большой коллективный, с черемухой, грушами, вишнями, тютиной, орехами, душистыми яблоками и янтарными абрикосами. И сакурой. И березами. И липами. И дубами. И цветы. Чтобы дети бегали. Чтобы мамы с колясками, и бабушки с вязанием. И пенсионеры за столиками с домино. И чтобы мир.
Вот как у нас сейчас. Это так красиво, когда мир. Просто понимаешь это во время войны.
...А еще, у нас второй раз за год зацвели каштаны. Стоят с пожелтелыми, пожухлыми листьями, вроде как обгорелыми от огня, стучат ночами опадающими, созревшими каштанчиками, и... цветут. Так что у нас праздник с тютиной и цветущими каштанами. Все говорят - хороший знак.
Август, а на Донбассе зацвели каштаны. Может быть к миру?
Якщо ви помітили помилку чи неточність, виділіть фрагмент тексту та натисніть Ctrl+Enter.
