АТОшная свадьба

Как только у нас в приграничье установилось относительное, по меркам войны, затишье, люди начали возвращаться и в город, и в села, и к жизни. И вот уже ремонтируют, спешат, копают, пашут, сеют, а кто-то и дела отложенные на потом доделывает. Вот и наши поселковые молодята (так у нас называют молодоженов) решили использовать безосколочную погоду для проведения свадьбы. 

Гости прибыли в поселок из разных мест, почти международное сообщество, пора дипмиссию открывать. А что делать, вон, целая страна нежданно из полсотни городов образовалась, княжества чуть ли не на каждой улице. Раньше в селе как было - у кого трактор, тот и председатель, а сейчас - у кого автомат, тот и воевода. А где три воеводы с автоматом, там конфликт на почве передела того, что еще не отжали атаманы с БМПшкой. Ситуация, как говорит Петрович, "политический пшик" - никто ничего не понимает, но все со всем не согласны.

Поэтому сейчас самое сложное на любом семейном празднике - это расстановка сил по политически-территориальной принадлежности. 

Вот и молодята долго решали, где сидеть тёте жениха из Ужгорода, так чтобы оставить шанс на выживание дяде невесты из Горловки. А прибывшая, обвитая разноцветными триколорными лентами, родня невесты из Краснодона не вступила бы в геополитический конфликт с местной, не страдающей путиноманией, родней жениха из нашего села.

Сваты, собравшись перед свадьбой, решили - главное счастье детей, о политике ни гугу. И вот день свадьбы. Как выкупать невесту из родительского дома приедет жених, пришло посмотреть пол поселка. 
Краснодонская родня приехала на простреленном джипаре, с эмблемой новоотжатого государства, с привязанным к капоту трехцветной лентой одноглазым мишкой. Что он символизировал, мы не поняли, спросить, честно, побоялись. Мало ли, вдруг новая директива, а мы не в курсе, получимся политически необразованными, а еще хуже, могут запросто объявить врагами народа.

Дернув по стопарику, они тут же инициативно перекрыли дорогу к дому невесты и организовали блок-пост. 
По традиции невесту должны были продавать малыши за кулек конфет и бананов. Приготовленный сладкий откуп в руках свидетеля жениха манил детвору, поигрывая на ветру золотисто-розовой ленточкой.

- А ну, малые, вали отседа, - закрыл собой подход к дому организатор блок-поста, - мы свою родню за ириски не продаем, бабло давай. Моя племяха, толкну не дорого, штукарь,- гыгыкая, поглядывая на собравшихся, сообщил новоиспеченный блок-постовый родственник жениху. Жених позеленел. Народ занервничал.

- Слухай, а ты значит вона "блок-пост" на картонке написал, - возроптала поселковая родня, - это значит ты от нас это, это значит, мы для тебя враги? И хто мы для тебя? Укры или сепы? Стрелять тоже будешь или так, по-праздничному, гранаткой швыронешь, - начинал звереть народ.

- А вы тута в деревне смотрю больно грамотные, - огрызнулся начальник блок-поста, - смотрите, чтобы я после свадьбы чистку не провел, разберемся, хто есть хто.

- Не, а ты давай, щас определись, - приняла вызов толпа, - ты то сам хто, укроп или сепар? Раз блок-пост есть, то давай, называйся! 

Рядом за забором, не отводя глаз от сладкой, заветной мечты, упакованной в кулек, нервничала детвора. Еще бы, конфеты могли уйти не по-назначению.

- Дядь, а ты конфеты и невесту теперь себе заберешь, - грустно уточнила малышня.

- Угу, а они ж тока и могут на блок-постах чужое забирать и откуп требовать, - ехидно отметили поселковые, пришедшие посмотреть на молодых, - это дети, новый вид Бармалейки. Не ходите, дети, к блок-постам гулять. Отберут конфеты дяди с пистолетом.

- Это, хто такой грамотный, ану иди сюда, тварь, - начальник блок-поста стал похож на свежевыжатый томатный сок - красный и с пеной. Из джипаря подтягивались такие же перекошенные. Назревал скандал.
На блок-пост, словно на амбразуру, бросилась тамада:

- Вот молодец, подхватила она, - у нас девица красна, расцвела аки весна, а у вас голубь молодой, прилетел он за весной.

Шо? - опешил родственник.

Взяв инициативу в свои руки и отжав пышным бочком жениха в сторону, тамада пошла в бой. Профи! Кулак в сторону поселковых и гневный взгляд шахтерской жены, сделали свое дело, в толпе зевак установилась тишина. 

Что она там блок-постовым пела, не знаю, но… Они и хоровод вокруг джипа водили, "Боже царя храни", и "Вышел в степь донецкую" пели, и конфеты детворе отдали, еще и деньгами доплатили, умиленно гладя малышей по голове и рассказывая о счастливой жизни в новосозданной стране, и из заготовленной рогатки на меткость в шарики стреляли и на воротах подтягивались. 

Поселковые решили быть умнее и не портить праздник молодым, поэтому и хлопали, и подбадривали. Этого хватило, чтобы родители благословили молодых, вывели их из дома и усадили в машину. 

Тамаду заменили сваты, сославшиеся на беззарплатье жениха, выдали выкупом нарезанную колечками домашнюю колбасу и водку. Родня подобрела. 

На росписи, все было красиво, торжественно и чинно. Мамы дружно рыдали. Отцы смахивали скупые слезы. Гости предвкушали застолье. 

Во избежание эксцессов, возле тарелочек стояли, в лучших американских традициях, открытки с фамилией гостя. Так что враждующие и имеющие различные политические взгляды гости были планомерно рассажены в разные стороны стола. Тосты, братания, пожелания, звон бокалов, счастливые глаза невесты...

Ирина, тамада у нас на поселке знатная, считай по всей области в цене. Она сама и стихи пишет, и поет, и пляшет, и игры у нее, и сценарий для каждой свадьбы свой. 

А голос у нее наш, донбасский, широкий, степной, раздольный, бархатный, с перекатами, с дрожью, с нежностью, удалью. Не поймешь, то ли гром в степи воркочет, то ли ручей звенит, то ли ковыли шепчут, то ли жаворонки пересвистываются. Как у нас говорят, Ирина поет - соловьи краснеют.

У нас вообще шахтерочки талантами богаты: и споют, и станцуют, а какие фокусы мужикам с зарплатой показывают, загляденье. 

И вот в разгар конкурсов и танцев, когда уже все были на разогреве, тамада дала отмашку очередному тосту, выпьем, говорит, мол, за одну большую, дружную семью, которая стала теперь еще больше и дружнее, поскольку объединились любящие сердца молодых, породнились такие прекрасные и уважаемые родственники. Гости звякнули бокалами, а тамада рванула публику песней, как она думала в тему:

Одна калина за вiкном,
Одна родина за столом,
Одна стежина, щоб до дому йшла сама,
Одна любов на все життя,
Одна журба до забуття
І Україна, бо в нас іншої нема!

звенело в зале, рвало душу, и, судя по лицам некоторых гостей, нервы.

Ко второму куплету возле Ирины образовался обнимающийся, хлопающий, пляшущий и подпевающий круг: сваты и гости сплелись, как колоски в веночек, и водили хоровод вокруг молодых, из поварской выбежали подтанцовывать хозяйка кафе и повара.

Широкий, как степь, и высокий, как небо, голос Ирины не давал ни малейшего шанса вскочившим из-за стола перекошенным краснодонско-донецким. 

К концу песни было очевидно - свадьба окончательно испорчена, гости, забрав тарелки, пересаживались шипя друг другу проклятья. Разговоры за столом переросли в саммит ООН, СОВБЕЗ и заседание Совета Федерации.

- Да, Иришка,надо было после даров петь, - грустно сказала Катюшка-свидетельница, - мало выпили, нервные. 

Девчата сбились в кучу, надо спасать положение, у невесты уже дрожали губки и реснички.

- Да, мать их, а чей-то, - топнула ногой Соня, голосистая, черноокая красавица, мама двух близняшек, - не, ну а шо, видала я их с их мнением, они у нас не спрашивали, когда все это устроили, я свадьбу не дам испортить, не нравиться, пошли на... Шум поддержки, чуть заглушил пролагаемый возмущенными девчатами маршрут.

И понеслась. Свадебные традиции здесь уже давно переплелись с русскими, украинскими и современными. В общем, как дали наши девчата жару. Не, ну если гулять, так гулять. И мужики от них не отставали: и стриптиз был, и Валерий Леонтьев приезжал, и Сердючка, и Леди Гага, и девочки-белочки по мальчикам-дубочкам скакали, и хороводы с вручением молодым семейного каравая на "щастя та долю", и "Ой, у полі два дубки", и "Несе Галя воду", и "Тещу в чоботи узую", а под "Підманула підвела" , и "Ой, хто п'є, тому наливайте, хто не п'є, тому не давайте", так скакали, думали пол провалят. 

Контрольным было заплетание над молодыми венка на счастье. Подруги молодой и жениха плетут над ними по часовой стрелке венок из любыстка, колосков пшеницы, веток дуба и калины, заплетая на счастье ленты, на которых написаны пожелания от гостей. 

На долю на щастя, сплітає діброва тобі чорноока, тобі чорноброва 
Від поля та степу, від краю до края,
Жити колосяться, твій рід зберігая.
Хай доля сплітеться у цьому віночку
А в дім твій злетяться синочок та дочка.
Хай буде багата застольна родина
Така ж хлібосольна, як вся Україна.

Венок дарится молодым, а после этого уже мать невесты снимает с нее фату и надевает платок, и все это под красивые обрядовые песни.

Краснодонская и донецкая родня, хоть и хрустела кулаками и играла скулами, но вмешиваться в обряд не стала. Высказали возмущение после, мол, что-то тут у вас укропии много. Мол, надо менять традиции, у нас, мол, новая страна, нужно избавляться от укропских пережитков. Молящие глаза невесты и матери могут многое. Спорить не стали, предложили все повторить, так сказать, выразили готовность переиграть свадьбу с учетом пожеланий и традиций всех гостей.

Из традиций постоянно устраивающая политические споры родня предложила не много: бутылочку зажать между ног и передавать без рук, выпить водку из туфли невесты и выпить, опять же, водку с шашки. Шашки, правда, не нашли, но хозяйка кафе принесла большой нож и гости мужественно выпили по рюмке водки, поставив ее на нож. Для успокоения нервов Ирина грянула "Я козачка твоя я дружина твоя, пане полковнику", понравилось. 

Кто-то вспомнил традицию, что нужно на березку привязать ленту, правда не совсем помнили, в честь чего и для чего, но нервные гости сразу оценили белоствольный символизм. 

Береза оказалась рядом, возле соседского двора, и пока девчата вязали на ее ветки разноцветные ленточки, Ирина выжала слезу, проникновенно и нежно исполнив "От чего так в России березы шумят". 
Расходились уже мирно. Молодые стояли под увитой лентами березой и никого не видели, кроме друг друга. 

Ирина подошла, обняла сватов, что извинялись перед гостями, простите, мол, если что не так, а потом и донецких, и краснодонских:

- Гляньте, - кивнула она на молодую, что, закрыв глаза, стояла положив голову на плечо мужа, - ради их счастливых глаз я, лично, готова петь хоть на грузинском. И для счастья не нужны чужие правила. Счастью надо радоваться. А любовь, рождение семьи, детей это будет в любой стране, в любое время, на любом языке. 

- А хотите спою, - спросила она, и не дожидаясь ответа, подхватив под руки уже оттаявшего нервноджипного родственника, затянула: 

Сакварлис саплавс ведзебди 
Вер внахе дакаргулико 
Гуламосквнили втироди 
Сада хар чемо Сулико? 
Гуламосквнили втироди 
Сада хар чемо Сулико? 

Он оцепенел, потом расплылся в улыбке, прокашлялся и подхватил:

Где же ты моя Сулико?

И вот уже разноголосый хор уносил в ночную степь колыхая звезды, печальное и трогательное вопрошание любви

Сердцу без любви нелегко.
Где же ты, моя Сулико?